Собрание сочинений в десяти томах. Том 3 - Юзеф Игнаций Крашевский

был раньше. Смотри, голова моя покрыта сединами, рука уже дрожит, я весь ослаб. Иду в могилу, о смерти думаю.

— И жить, и господствовать будешь еще долго, — ответил ему Мешко. — Дома у вас спокойствие, за вами сила и могущественные союзники, и сын у вас преданный.

Болько сделал неопределенный жест рукою.

— Союзники станут врагами, — проворчал он. — Отчего вы не пошли искать друзей там, где я?

Мешко бросил проницательный взгляд на старого князя, но ничего не ответил.

— Не покорить нам немцев, — тоном поучения сказал Болеслав. — С ними надо жить в мире, для того чтобы дома покойно было. А для заключения с ними союза, ведь вы знаете, брат мой, что сделать надобно.

Мешко задумался.

— Народ остался верен своим богам, — ответил он после минутного молчания.

— Что же, разве нет у вас воинов и власти над ними? Надо силою заставить…

Мешко ничего не ответил, а Болько, посмотрев на своего собеседника, понял, что не следует слишком настаивать. Помолчав немного, Полянский князь заговорил:

— Милостивейший князь, — начал он, — ведь, не зря я пришел к вам; один у нас язык, одна течет в нас кровь, оба желаем покорить немцев, — заключимте же союз и поможем друг другу в общем деле.

Болько подумал.

— А как же нам быть, если вы остаетесь верными вашей старой религии? — спросил он.

— Да разве немцы не заключали союзов с вильками, ободры-тами и лютыками, хотя те и оставались по-прежнему язычниками, — ответил Мешко.

— Да, им все можно! — со вздохом сказал Болько. — Они могущественны. Император и римский папа владеют светом. Тот, что царствует в Византии, ничего больше не знает, с ним не считаются… Заключимте союз, Мешко, но… надо тебе принять крещение.

Князь опустил голову и ничего не ответил. Болько слегка дотронулся до колена князя, как бы желая разбудить его.

— Подумайте хорошенько, — сказал он, — и все само собою сделается.

Как раз в этот момент вошел почтенный старик с золотою цепью на шее, по имени Вок, который пользовался большим уважением среди обитателей замка. Поклонившись князю, он доложил, что ужин подан. Князь уже заранее распорядился, чтобы все было устроено с возможной пышностью.

Вся свита и весь почти двор должны был присутствовать на обеде. Столы были уставлены драгоценной посудой, принесенной для этого случая из сокровищницы. Вся горница была освещена многочисленными факелами. Колоссальные столы были приготовлены для гостей и придворных. У стен стояли слуги, одни держали лучины, некоторые на подносах блюда, а кто серебряные тазы и вышитые полотенца. Для обоих князей были приготовлены за отдельным столом два одинаковых сиденья, покрытые пунцовым сукном.

После обычного обряда мытья рук, князь Болько подвел своего гостя к назначенному для них столу и усадил около себя по правую руку. Им поднесли особые блюда.

За следующим столом занял место наследный князь, ниже него несколько духовных лиц с крестами на груди. Духовные с любопытством смотрели на Мешко, в котором они возбуждали панический страх, и он старался не глядеть на них. За священниками поместились достойнейшие старины княжеского двора: Вок, Слав-ник из Либиц и много других, одетых в богатые кафтаны, при цепях и парадном уборе.

За отдельным столом угощали свиту Мешка и его старшин.

В то время как у славян-язычников жены и дочери хозяина прислуживали за столами наравне с обыкновенными слугами, при дворе чешского князя был уже введен христианский, рыцарский обычай, что достойнейшие дамы наравне с мужьями и отцами занимали место за столом. Хотя этот обычай прививался с трудом в семьях новообращенных, но в княжеских дворах он был безусловно принят.

Когда в горницу входил Мешко в сопровождении Болька Лютого, с противоположной стороны ее появилась группа дам, среди которых Полянский князь увидел прекрасную княжну, встретившуюся ему утром в лесу.

Он решил не подавать виду, что узнает Дубравку, и притворился, что совершенно забыл об утренней встрече на берегу Велтавы. В холодном взгляде, который Мешко бросил на княжну, ничего нельзя было прочесть; но это, по-видимому, не смутило Дубравку. Занимая свое место за столом, она, улыбаясь, смелыми глазами мерила гостя.

Отец представил князя Дубравке и двум сопровождавшим ее дамам. Но разговаривать им не пришлось, они только смотрели друг на друга и улыбались, так как Болеслав ни на минуту не оставлял Мешка, развлекая его разговором. Подливая в кубок князя вино и мед, которые подавались к столу в большом изобилии, Болеслав и сам должен был пить, и уж после первого кубка старик как-то повеселел. За столом тихо велась беседа, но в более искреннем и отчасти даже в грубоватом тоне, впрочем, совсем в духе тех времен.

Наконец Болеслав справился у Полянского князя о его жене.

Князь немного смутился.

— Да мне все женщины, — ответил он не сразу, — надоели. Я смотрю на них, как козел, утоливший жажду, на воду.

В этот момент Мешко машинально посмотрел на княжну, которая ему мило улыбалась.

— Вам следовало бы жениться на христианке, — вдруг сказал Болько, — она лучше, чем кто-нибудь другой, сумеет вас обратить в новую религию.

Мешко посмотрел в глаза старому князю. Оба как раз держали наполненные вином кубки. Кто знает, подумал Полянский князь, может быть, Доброслав был тайно подослан к нему, как сват.

— Выдайте за меня вашу дочь, — проговорил Мешко, смеясь. — Возьму ее!

Болеслав поморщился.

— Против ее воли не выдам, а если сама захочет, то как знать? У вас там их ведь несколько, пришлось бы вам выгнать их всех прочь.

— И ничуть я их жалеть не буду.

Оба замолкли, чешский князь ничего не возразил. Мешко приободрился. Вино лилось рекой, и беседа за столами становилась все оживленнее, веселый смех доносился со всех концов горницы.

Говорили о войнах и многочисленных сражениях, в которых почти все присутствующие принимали участие, о разных приключениях на охоте, о лошадях, и чешская молодежь, желая пощеголять своей ловкостью и изяществом в разных военных забавах, вызывала полян померяться с ними на состязании, назначенном на следующее утро. Стогнев и полянская молодежь не отказывались.

Беседа продолжилась еще долго за полночь, и хотя и князь Болеслав и Мешко все время думали о сватовстве, но больше об этом не было сказано ни слова. Брошенные случайно слова казались забытыми.

В конце концов, когда обед был кончен и женщины незаметно исчезли из горницы, Болеслав после последнего бокала вина встал со своего места и приказал своему сыну повести Мешко в приготовленные для него покои.

IX

Прием, устроенный князю Мешко в первый день его приезда, мог показаться ему