Оборотный город. Трилогия - Андрей Олегович Белянин

— По идее я должна грохнуть вас всех, включая арабского жеребца. Его-то как раз и жалко, он скотина подчинённая. Остальные у меня сочувствия не вызывают. Да и жеребец, впрочем, не так чтоб уж очень. То есть жалко, но не до слёз…

— Это всё дядя придумал, — на всякий случай напомнил я.

— Да-да, дядя, кто ж ещё? Я помню, кто у нас вечно крайний.

Дуло пистолета покачалось справа налево и остановилось у меня ниже пояса.

— Давай уточним, Василий Дмитревич послал тебя ко мне заняться сексом…

— Чем? — перебил я.

— …размножением, блин, фамилии Иловайских! Не перебивай! Короче, тебя послали, ты возбудился и поехал. Так, да?

— Не-э-эт! Что ты, солнышко?! — праведно возмутился я, чувствуя, как предательский пот бежит по загривку вдоль спины. — И в мыслях не держал к тебе с такими грешными мыслями до брака тыкаться! Это всё дядины заморочки, я-то всю дорогу только о курьере царском и думал. Не о глазах твоих дивных, не о щёчках румяных, не о шейке белой, не о грудях наливных…

— Каких? — чуть потеплел Катин голосок.

— Об этих вот… Роскошных, спелых да тёплых, как солнце, когда за Дон садится и на две половинки горизонтом речным делится…

— Иловайский?! Ты что, издеваешься? Если две половинки круга, так это, оригинал ты в лампасах, больше на задницу похоже!

— Ну и что? — не стал спорить я. — Да хоть бы и так! Ты мне и с заду и с переду одинаково небезразлична!

— Дубина-а, — вздохнула Катенька, отложила пистолет и руками нежными, словно крыльями, шею мою обвила. — И за что я тебя такого люблю?

— За ум и красоту, — рискнул предположить я, но она только жалостливо всхлипнула в ответ.

Прообнимались мы, поди, минуты две. Потом грозная Хозяйка резко опомнилась и, не оборачиваясь на меня, откатилась к своей волшебной книге-ноутбуку.

— Так-с, после некоторых событий, связанных с психованным оборотнем, которого ты же на меня и натравил…

— ?!!

— Не перебивай!

— …

— Короче, теперь у меня и в хате три видеокамеры. Как решим порезвиться в постели, не забыть бы выключить! А то ещё останется в памяти да уйдёт на автомате в центр вместе со всеми моими отчётами. Представляешь, как весь научный свет от нашей порнушки файлообменником накроется? Мы ж будем звездами экрана на всех торрентах!

— ??? — Я так и не смог внятно сформулировать вопрос, а о чём это она вообще и, главное, с кем…

— Всё. Поняла. Каюсь, дура непедагогичная. Иди сюда, любимый, гляди!

Большой экран ноутбука разделился на три неравных прямоугольничка, показывая нам главную комнату, спаленку и кухню.

— В ванную с туалетом я, естественно, видеокамер не ставила, — шёпотом пояснила Катя. — Чего там может быть интересного, банальная бытовуха. Тебе бы не понравилось.

Я открыл было рот попротестовать насчёт «не понравилось» в ванной, но в этот момент моя милая решительно дёрнула меня за воротник, пригибая к экрану.

— Вот! Вот оно, смотри! Давай ещё раз прокручу!

Моему взору предстала прекраснейшая картина, где ещё сонная Катенька левой рукой откидывает с себя бархатное одеяло и потягивается в обворожительной полунаготе, едва прикрытая тончайшей рубашкой с зелёными кружевами. Встаёт, эдак красиво отставив ножку, семенит к окну, улыбается началу нового дня и… зевает, не прикрыв рот, и, переваливаясь, как медведь в спячку, уходит из спальни, почёсывая поясницу.

— Дурак! — вспыхнув, хлопнула меня по плечу густо покрасневшая Хозяйка. — Ты на что смотришь? Ты сюда смотри, что это?!

В оконном проёме на миг мелькнула серая тень, и экран померк. Потом снова включился, так, словно его какой тряпкой на пару минут занавесили.

— Получается, что кто-то проник ко мне за забор, влез на подоконник, закрыл камеру слежения и засунул под кровать труп. Зачем?

— Может, это взятка такая? — предположил я. — Ну вроде как решили тебе сюрпризом мёртвое тело подсунуть. Вдруг ты голодная и обрадуешься?

— А-а… в принципе это запросто, местные и не на такое способны. — Катя задумчиво почесала самопишущим пером за ухом. — Ладно, попробую перекинуть копию записи нашим модераторам наверху, может, у них в компьютерной обработке чего выяснится. Да, и по твоему предыдущему вопросу — размножения сегодня не будет, усёк?

— И завтра?

— И послезавтра, и на неделе, и ближе к концу месяца, а с такими весёлыми наездами, может, вообще никогда. Я тебе не резиновая Зина из секс-шопа, не турецкая одалиска с буквой «т». Я — хорошая, приличная, из благородной семьи и с высшим образованием. Ясно?

— Чего ж неясного, звёздочка моя кареокая. — Я старательно пытался сообразить, куда она клонит. — Так видно, что сватов пора засылать к твоим отцу-матушке. Да у дядюшки, поди, оно и не застрянет, скажу, куда да когда, он и пошлёт!

— У твоего дяди, как кого посылать, действительно не застревает, — неожиданно помрачнела моя краса, словно облачко скользнуло тенью на её милое личико. — Некуда сватов засылать, лап… Я детдомовская.

— Сирота? Ох ты ж господи, горе-то какое… — У меня на глаза чуть не навернулись слёзы. Я погладил её по голове, неосторожно коснувшись шишки…

— Ай-й-я-а!!!

— Прости, родная, не хотел…

— Главное, чтоб теперь я хотела! — вздохнув, огрызнулась она и, повернувшись на стуле, сама прильнула щекой к моей груди. — Ну как сирота… До трёх лет жила в детдоме. Потом меня удочерили профессор Тихомиров с супругой. Они хорошие люди были, я их всегда любила, как папу и маму, но забыть о детдоме не могла. Впрочем, мне и не давали. Знаешь, какими злыми могут быть девчонки с твоего двора, в присутствии которых их настоящие родители обсуждали моих, удочеривших…

Я промолчал, обеими руками нежно обнимая её за плечи. Знал, конечно, на собственной шкуре знал, как безотцовщина всякого натерпелся, но у меня-то до сих пор и мама есть, и две сестры. А у ней, выходит, совсем никого…

— Они давно умерли, лет пять уже, я ещё училась тогда. В аварию попали, машина всмятку, а я потом вот… Ладно, проехали, не хочу вспоминать. Тебе не пора?

— Нет, — честно ответил я.

— Вообще-то это был непрозрачный намёк. Если кто не понял.

— Так ты гонишь меня?!

— Не гоню! — Катя повисла на мне, когда я рванулся к дверям, и поехала вместе со стулом. — И ты не гони, куда так втопил педаль газа?! Короче, милый, родной, ненаглядный, ну сам прикинь, какая, к чёрту, любовь, когда у меня труп под кроватью? Я ж ни расслабиться не могу, ни получить удовольствие. Вот в следующий раз давай вместе создадим атмосферу — полумрак, свечи, шампанское, музыка, тыры-пыры… понимаешь?

— Тыры-пыры, понимаю, — сдался