Вампиррова победа - Саймон Кларк

— Молодец. Спасибо.

Он бросил девочке улыбку, и та снова покраснела, невероятно довольная собой.

Хороший ребенок. Не то что Стиво, который вел себя так, как будто попытался ввязаться в драку в баре, а не проявить заботу о раненом товарище.

— Вы должны его помыть, — настаивал он. — Только посмотрите, в каком он виде.

— Поверьте мне, все будет в порядке.

— А вы уверены, что вы врач?

— Да, я дипломированный врач. — Дэвид посмотрел на Стиво с ясной и фальшивой улыбкой. — А теперь, не будете ли вы так добры подержать это, сэр.

Он взял Стиво за руку и положил ему в раскрытую ладонь откушенный палец, уже надежно упакованный в пленку. Сорванный ноготь, похожий на хрупкую морскую раковину, проступал сквозь прозрачный пластик; жилы на месте разрыва теперь были зажаты между пленкой и лохмотьями кожи.

Когда глаза Стиво остекленели, Дэвид забрал большой палец назад, завернул в собственный чистый носовой платок, а потом осторожно опустил в пластиковый мешок с кубиками льда.

Стиво смотрел, как большой палец соскальзывает на дно между кубиками. Лицо у него побелело, мгновение спустя он, лишившись чувств, боком повалился на тротуар.

— Матерь Божья, — воскликнул один из рабочих. — А с ним-то нам что делать, док?

— Оставьте, как есть. — Дэвид подавил готовую возникнуть у него на губах улыбку. — Он сейчас придет в себя.

Он записал данные раненого: имя и дату несчастного случая — на обратной стороне своего железнодорожного билета, который затем положил в мешок с большим пальцем. Это понадобится в приемном покое травматологии, когда «скорая помощь» — помяни дьявола, а он тут как тут! — привезет его на место. Посверкивая мигалкой, «скорая помощь» влетела на подъездную дорогу к вокзалу. Несколько секунд спустя прибыла пожарная команда.

С этого момента наконец все пошло как по маслу. Пострадавшего вкатили на носилках в машину «скорой помощи»; Дэвид передал мешок со льдом и большим пальцем санитару. Он пожалел, что не удалось извлечь из водостока остальные пальцы, но по крайней мере они спасли большой. Микрохирургия достаточно продвинулась, чтобы, вероятнее всего, суметь спасти его. И благодаря этому сверхважному противопоставленному персту, развившемуся как у человека, так и у обезьяны, пострадавший, возможно, не будет столь уж стеснен в своих возможностях.

Завывая сиреной, «скорая помощь» унеслась прочь. Пожарные занялись вычерпыванием новых куч грязи из водостока, но Дэвид сомневался, что им повезет в поисках пальцев.

Стиво сидел на тротуаре, его явно тошнило. Он то и дело отирал черной спортивной шапкой лицо, по которому катился пот.

Остальные рабочие благодарили Дэвида и желали пожать ему руку, но он показал им, что руки у него в крови. Поэтому они от души хлопали его по спине и обещали поставить ему пиво, когда и если наткнутся на него в любом из тринадцати питейных заведений Леппингтона.

Поняв, что представление закончено, толпа начала расходиться. Дэвид остался один подбирать сумку. Уже подхватив ее, он вдруг сообразил, что ручки будут основательно вымазаны кровью и жижей из водостока. Ну и черт с ними, хорошо было вновь почувствовать себя полезным винтиком в огромном механизме под названием «человечество».

Пересекая рыночную площадь в сторону гостиницы, он задумался, а что на самом делесхватило в водостоке руку пострадавшего, что отхватило ему большой и остальные пальцы, обломило, будто хлебные палочки. Это не могла быть крыса.

Потому что следы зубов на руке...

Они не могли быть нанесены в водостоке. Дэвид Леппингтон нисколько в этом не сомневался. Эти следы зубов были оставлены человеком.

К тому времени, когда Дэвид действительно добрался до вестибюля гостиницы, было уже два часа дня. Стойка портье примостилась в углублении стены, поддерживающей эффектный изгиб лестницы. Сама портье, высокая женщина с волосами черными настолько, что отдавали синевой, была занята разговором.

Ее собеседник, облаченный в нарукавники и фартук кладовщика, держал в руках пару новеньких и блестящих стальных замков.

— Вы уверены, мисс Чарнвуд? — говорил он.

— Совершенно, Джим.

— Но старые замки еще целехоньки.

— И тем не менее я прошу вас повесить на дверь еще два.

— На дверь в подвале?

— Ту самую, Джим.

— Мне еще надо поднять наверх пустую тару. — Кладовщик не отказывался, однако, похоже, ему хотелось отложить эту работу до Судного дня — если получится.

— Тара может подождать, — холодно и веско ответила женщина. — Поставьте мне сначала эти замки.

— И старые тоже?

— Да, и старые тоже, Джим. А я сварю вам крепкий кофе... Кофе по-ирландски — когда вы закончите.

Кладовщик кивал, пока портье перечисляла, что еще нужно сделать.

Дэвид не спеша оглядывал вестибюль. Гостиница явно знавала лучшие времена, но выглядела она достаточно чистой и, конечно, не захудалой. Пол устилал роскошный, но не крикливый, пурпурный ковер, высокие окна были задрапированы бархатными портьерами, тоже пурпурными. Более всего вестибюль напоминал приемную похоронного бюро викторианских времен.

— Доктор Леппингтон?

Портье приветственно улыбнулась Дэвиду, который ответил на улыбку улыбкой.

— Добрый день. Я заказал комнату по факсу на прошлой неделе.

— Добро пожаловать в «Городской герб». Я — Электра Чарнвуд, владелица. — С широкой улыбкой женщина обошла стойку и протянула руку почти по-мужски.

— Простите, но лучше не стоит. — Улыбаясь, Дэвид поставил сумку на пол и показал обе руки.

— Силы небесные, не часто в гостиницу является человек, у которого кровь на руках.

Она не была шокирована, и ее улыбка казалась до странности знающей.

— Очень было больно? — поинтересовалась она.

— К счастью, кровь не моя, но эта поездка превращается в подобие черной субботы.

— Вы хирург?

— Нет. — Он добродушно усмехнулся. — Скромный доктор — исключительно никуда не годные спины и низкий уровень холестерина.

— Бр-р. Выглядит паршиво, — беззаботно отозвалась она, глядя на перепачканные руки Дэвида. — Вам нужно помыться. Пойдемте со мной.

— М-м... спасибо, но не на кухню.

— Вы же врач. В подсобной комнате есть раковина — там не готовят.

Она открыла дверь, став так, что ему пришлось пройти под ее рукой, как под аркой. Дэвид и сам был немалого роста, но женщина была такой статной, чтобы он смог пройти, не слишком пригибаясь.