Магия большого города. Журналистка - Нинель Мягкова

Я растерянно заморгала, пытаясь понять, что это означает.

— То есть либо нумерацию можно стереть… — медленно и задумчиво произнесла я, помешивая ложечкой остывающий напиток, который я даже попробовать еще не успела, целиком занятая разговором. — Либо… что?

— Либо неизвестный собрал аппарат сам! — торжествующе заявил мистер Хэмнетт.

Я на свою беду как раз поднесла кофе ко рту, чтобы отпить, и чуть не подавилась.

— Это как? — изумилась я. — Неужели он настолько прост? Я не инженер, но мне казалось такую вещь смастерить на коленке нереально.

— А вот тут начинается самое интересное, — хитро усмехнулся журналист и, выдерживая театральную паузу, закусил очередной пироженкой. На этот раз выбрал нечто белое с настоящей малиной в центре. Неудачно, похоже, выбрал, потому что скривился от приторности. — Я провёл небольшое расследование и выяснил, что у изобретателя камеры был конфликт с владельцем патента.

— Погодите, я запуталась! — поставив чашку на место, я замахала обеими руками, призывая притормозить с новостями. — Изобретатель и владелец патента — не одно лицо? Почему?

— Ну, на реализацию идеи нужны деньги, — пожал плечами мистер Хэмнетт. — Очень часто получается так, что права на перспективный проект выкупают еще до его реализации. Изобретателю выдают материалы, средства и все необходимое для постройки образца. А в этот раз что-то пошло не так. То ли изобретатель передумал, потребовал отдать права, то ли фабрикант решил, что слишком много заплатил… в общем, темная история, и рассказывать ее не торопятся. Но кое-что я из слухов уловил.

Журналист гордо допил все, что оставалось в чашке, залпом.

Я затаила дыхание, ожидая новую порцию откровений.

И мистер Хэмнетт не подвёл.

— Изобретатель пропал! — торжественно заявил он. — Причем вместе с прототипом. Пришлось восстанавливать все с нуля, благо, у него были помощники и они помнили процесс сборки и прочие детали.

— И давно это было? — поинтересовалась я, осторожно снимая с тарелки крохотный эклер. Крем маслянисто растёкся по языку, чуть похрустывающая корочка глазури с лёгким оттенком лимона довершила симфонию вкуса. Блаженство! Жаль, приходить сюда часто я не смогу. Цены в кофейне явно столичные, мне их не потянуть. Но иногда можно и побаловать себя, а то и Саманте что принести.

— Десять лет назад, — вздохнул мистер Хэмнетт, теряя запал, и в утешение закинулся очередной пироженкой. — Долго, конечно. С тех пор камера-прототип наверняка сменила не одни руки.

— Да, долго, — задумчиво повторила я.

Хорошо, что журналист внимательно изучил снимок! И с чего я взяла, что самая умная? Конечно, матёрого профи заинтересовали приходящие то и дело фотографии. Он же не дурак. Был бы дурак, не достиг своих высот в публицистике. К сожалению, даже нашими совместными усилиями ближе к разгадке тайны мы не стали. Да, я видела руки убийцы, но учитывая моду на длинные рукава и промозглую погоду столицы, сверить их с оригиналом мне вряд ли представится возможность. Даже если я вдруг столкнусь с маньяком лицом к лицу.

От одной мысли о подобной перспективе меня передернуло. Что же теперь, задирать рубашки всем встречным фотографам? Я оценивающе оглядела сидевшего напротив начальника и с некоторым сожалением отметила закатанные почти до локтя рукава. Вот ему бы я, пожалуй, не отказалась задрать рубашку…

О чем я думаю?

Стыд горячей волной опалил щеки.

Похоже, слова Саманты все же отложились где-то глубоко в моем сознании и выплывают теперь наружу эдакими провокационными мыслишками.

— А у вас еще сохранились снимки? — поинтересовалась я напрямую, отбросив сомнения. Незачем разводить тайны, раз уж поймали на горячем. Видно, что мистер Хэмнетт не сердится, наоборот, решил посветить меня в подробности собственного расследования. Значит, в каком-то смысле мы теперь партнеры. Как там говорил мистер Даур? Не исключено, что мне таки понадобятся брюки. Сегодня-то я их не надела, постеснялась.

— Тебе одного не хватило? — поддел меня журналист. Беззлобно, ни на что не намекая, но выгоревшие полосы рун на мгновение возникли перед глазами. Мда, объяснить ему, куда делось то фото, будет сложновато.

— Ну, было бы неплохо увидеть и остальные, — выкрутилась я. — Мало ли, вы пропустили какую-нибудь деталь.

А еще, возможно, я опознаю кого-то с других снимков, которые я видела на столе убийцы. Конечно, смерть меняет человека, но что-то мне подсказывало что мой дар не обманет и подскажет, если мелькнёт знакомое лицо.

— Ты права, — вздохнул мистер Хэмнетт и устало потер лицо ладонями. — Возможно, я так зациклился на самих снимках и их авторе, что пропустил что-нибудь в самом изображении. Завтра принесу все, что есть.

— Много? — уточнила я, нервно допивая кофе. Вкуснее он остывший не стал, осев горечью на языке.

— Штук десять, — пожал плечами журналист. — Самые первые я, каюсь, выкинул не глядя. Не люблю анонимки.

Я с усилием сглотнула, заедая неприятный привкус во рту очередной микроскопической порцией сладости. Только вот чизкейк с прослойкой из клубники не помог. Ком, застрявший в горле, никуда не девался.

Получается, маньяк успел убить более десяти несчастных, и до сих пор никто не заподозрил даже, что происходит нечто из ряда вон выходящее? Куда смотрит полиция? Судя по всему, никто не заметил, что в столице завёлся убийца. Тут, конечно, живет очень много народу, но чтобы исчезновение десятка девушек прошло мимо правоохранительных органов?

— А давно вам их присылают? — уточнила на всякий случай.

— Года два уже. Так что сроки не совпадают. — хмыкнул мистер Хэмнетт, имея в виду очевидно пропавшего изобретателя камеры. Мне же было не до смеха.

Десять девушек за два года. Получается, примерно каждые два месяца по одной. Значит, скоро можно ждать очередную спасённую… уставившись в чашку, я остро пожалела, что уже допила кофе. Мне бы не помешало что-нибудь горячее, прогнать внезапно накативший озноб.

Скорее всего, маньяк уже присмотрел новую жертву. Или прямо сейчас выбирает ее.

А я знаю об этом и никак не могу его остановить.

Мы немного посидели в молчании.

Уютное кафе располагало задержаться, расслабиться и насладиться упоительными ароматами свежей выпечки, но настроение было безвозвратно испорчено.

— А снимка самого изобретателя у вас случаем нет? — нарушила я наконец вязкую тишину. Где-то позади нас звенели ложечки, озвучивались заказы и шелестела промасленная оберточная бумага, но все эти обыденные звуки доносились до меня как сквозь вату. Мысль, что по столице разгуливает убийца, отравляла мне существование не хуже проклятого дара. Из-за него я не могла пойти в полицию… собственно, если бы не он, я бы и не узнала о существовании проблемы.