Этрусское зеркало - Наталья Солнцева

Он отвернулся, вдыхая запах увядающего парка, прелой листвы.

- Какие стихи тебе нравятся? - спросила Алиса.

Ее голос прозвучал глухо, сквозь пелену наваждения, охватившего Глеба с такой силой, что он испугался. Может быть, впервые за свою недолгую жизнь.

- Тогда я сама выберу, - не дождавшись ответа, сказала она. - Из Микеланджело.

Глеб молча кивнул.

Алиса читала, как на сцене - прекрасно поставленным голосом, выразительно, чувственно, переживая всем своим существом каждое слово, каждый звук. И заставляя переживать слушателя.

Моя любовь не в сердце у меня, Люблю тебя, но не земной любовью: Не смертным чувством и не смертной кровью Дано вкусить небесного огня…

Поздно вечером 23 августа, по окончании первого дня работы выставки, господин Чернов лежал у себя дома на диване с компрессом на лбу - все подробности минувших событий прокручивались в его уме, не давая уснуть.

Перед самым окрытием они с Шумским поспорили - говорить Геннадию о краже или оставить его в неведении.

- Спонсор имеет право знать, что происходит на выставке, - говорил Федор Ипполитыч, промокая вспотевшую лысину носовым платком. - Она организована на его деньги.

- Но мы же не злоупотребляем ни его доверием, ни его финансами, - оправдывался Чернов. - Ограбление - не наша вина. Если мы заявим о ночном происшествии правду, вернисаж может быть сорван. Разве не в интересах самого мецената превратить досадную неприятность в триумф?

- Каким образом?

- Скажем Геннадию, что в последний момент решили в рекламных целях запустить «утку» о пропаже картины «Нимфа» и нескольких этюдов Рогожина. Народ падок на скандальные подробности. Представляешь себе заголовки в газетах? «Жемчужина выставки «Этрусские тайны» похищена накануне открытия!»

Шумский растерянно моргал, глядя на Анисима Витальевича.

- Не понимаю, в чем смысл, - признался он. - Картина действительно похищена, и…

- Если Геннадий узнает правду, мы не сможем продать копию «Нимфы»! - перебил его хозяин «Галереи». - Я не собираюсь упускать свою выгоду. Найдутся украденные работы - тем лучше, не найдутся - мы внакладе не останемся. Это раз. Кто знает, не лишимся ли мы обещанного вознаграждения, расписавшись в собственной халатности? Дескать, не сумели обеспечить надежную охрану творческого наследия Саввы Рогожина. Это два!

В минуты волнения речь господина Чернова приобретала нарочитую официальность.

- А вдруг покупатель обнаружит подделку? - не сдавался Шумский. - Или Савва появится и поднимет кипеж?

- Думаю, с художником мы сумеем договориться. А по поводу подделки… так Рогожин не Рембрандт! Кто потащит его полотно на экспертизу?

Федор Ипполитыч только крякал и качал головой. Авантюрные наклонности компаньона приводили его в трепет. Он был не прочь заработать, но не хотел рисковать.

- Э-э-э… как же мы продадим работы, если объявим об их пропаже?

- Будет еще одна сенсация, Федя. Украденные шедевры возвращены! Кстати, может, этот Смирнов в самом деле их найдет. А нет - так и не надо. Максимум через неделю копии будут готовы.

Шумский с сомнением хмыкнул, в очередной раз вытирая лысину. Не нравилась ему эта опасная затея. Впрочем, раздумывать было уже поздно.

- Что, если мы продадим копии, а Смирнов найдет подлинники?

- Выкрутимся! - уверенно сказал Анисим Витальевич. - Заплатим ему за молчание. Пусть это тебя не волнует, Федя. Я надеюсь, что сыщик нас не подведет. Если похищенное найдется, нам будет даже спокойнее. Оригиналы нигде не выплывут!

- А воры? Они-то молчать не станут.

- Им признаваться в ограблении ни к чему. И ворованное они назад не принесут. Не для того они брали картину, чтобы вернуть ее.

Шумский нервно кивал, чувствуя, как взмокла под рубашкой и пиджаком спина. У входа уже собралась толпа посетителей и журналистов, до назначенного времени открытия оставалось полчаса.

В зале успели навести порядок, заменить разбитую керамику, убрать осколки. Только на месте пропавших этюдов и «Нимфы» ничего не повесили. Скоро здесь зашумит возбужденная толпа, защелкают фотоаппараты, заработают видеокамеры… У Шумского закружилась голова от предчувствия скандала.

Геннадий приехал за десять минут до открытия и сразу прошел в зал. Увиденное поразило его.

- Где картина? - звенящим голосом спросил он. - Куда вы ее дели?

Федору Ипполитычу стало дурно. Он отошел к стене, взял с подоконника бутылку минеральной воды, налил себе и выпил.

Чернов, покрываясь красными пятнами, пустился в путаные объяснения. В какой-то момент Геннадий был готов схватить его за плечи и встряхнуть, но постепенно остыл. То, что картина не исчезла, а только спрятана от любопытных глаз, как будто успокоило его.

- По-моему, вы перестарались, господа, - холодно сказал он. - Мнимое похищение - это лишняя реклама для «Нимфы». Картина в ней не нуждается. Кстати, почему вы меня заранее не предупредили?

- Нам эта мысль пришла в голову вчера, поздно вечером, - отвел глаза Чернов. - Не решились вас беспокоить.

- Я так понимаю, механизм уже запущен, - криво усмехнулся посредник. - Значит, пусть все идет своим чередом. Да… я забыл спросить… Вижу, вы не внесли «Нимфу» в каталог?

- Н-нет… - промямлил Анисим Витальевич. - Это часть нашего плана: окружить полотно ореолом тайны. Картину никто не видел, кроме меня, вас и господина Шумского.

- Вам это удалось, - холодно кивнул Геннадий.

Чернов нарочно не упомянул об охраннике, который тоже видел «Нимфу». Семену было приказано держать язык за зубами.

- Если проболтаешься, заставлю выплатить материальный ущерб! - пригрозил парню хозяин «Галереи». - Ты таких денег отродясь не видывал. Придется квартиру продавать, у родственников одалживать… по миру пойдешь. Так что держи рот на замке!

Ляпин струхнул. Он чувствовал свою вину. Надо было сидеть у пульта, у телефона, при оружии. Глядишь, и не случилось бы кражи.

- Клянусь - могила! - прикладывал он дрожащие руки к груди. - От меня никто ничего не узнает.

- Ладно, иди, лечи свою голову, недоумок! - разозлился Анисим Витальевич. - Из-за тебя теперь одни хлопоты. Спрячься подальше и носа не высовывай!

Геннадий прервал его воспоминания о разговоре с охранником.

- Хочу вас предупредить, господин Чернов, - с металлическими нотками в голосе сказал он. - Мой поручитель может сам пожелать приобрести «Нимфу». Смотрите, чтобы картина находилась в целости и сохранности.

В его глазах мелькнул недобрый блеск, а Чернова бросило в жар. Ноги стали ватными, во рту пересохло.

- Д-да… конечно… разумеется… - сам себя не слыша, забормотал он.