Золотой дождь - Ванесса Фитч

— Пожалуйста, поднимись, — скомандовал он. — Не стоит больше демонстрировать мне приемы сексуального мастерства.

Какие приемы? Фейт густо покраснела, когда до нее дошло, что он имеет в виду.

— А что касается твоего предложения, что же, давай, условимся: присяжные удалились на совещание.

Господи, как она беспокоилась и мучилась, стараясь достучаться до него. Все впустую! Этот человек собирается и дальше издеваться над ней.

Нэш сердито хмурился. Зачем он это сказал? Ведь не собирается же он рассматривать жалкую сделку, которую предлагает Фейт, всерьез? Возбуждение, охватившее его против воли, мешало ему сосредоточиться. Он сам не смог бы подобрать слова, чтобы объяснить свое состояние.

Когда Нэш, решив быстрее уйти, направился к двери, Фейт поспешила за ним. Она обязательно должна узнать, как давно он является единственным попечителем поместья Филипа.

Но, прежде чем она успела открыть рот, Нэш, резко повернувшись, язвительно спросил:

— Так что же тебе нужно, Фейт? Может быть, это?

И поцеловал ее, сильно прижав губы к ее рту. Легкая ткань иллюзии, созданная ею с таким трудом — заключенное между ними перемирие, — развеялась как дым.

— Нет! — Она попыталась вытолкнуть его из комнаты. Но Нэш прижал ее к двери и, удерживая голову, не позволил уклониться от поцелуя.

— Да! — бросил он это слово ей в рот, разжав языком губы. — Да! — Чувственный глубокий поцелуй вызвал у Фейт дрожь.

Распятая на закрытой двери, придавленная телом мужчины и предаваемая собственным телом, Фейт повела борьбу со своими чувствами. Но если неожиданное нападение Нэша ошеломило ее, то собственная реакция стала еще большим откровением.

Инстинктивно она понимала, что, если даже они проживут тысячу жизней, Роберт не сможет вызвать у нее такую палитру ощущений; его поцелуй не заставит ее таять от любви, чувствовать приливы нежности, восторг, гореть от страсти и дрожать от возбуждения.

Вот какова цена, которую Нэш решил назначить за свое молчание и согласие на передачу «Хэттона» фонду! Он хочет ее. То есть не ее, а ее тело.

Фейт вспыхнула от стыда, гнева и от другого чувства, значительно более сильного. Оно победило в ней гордость и освободило чувственность от сковывающих запретов. Ее неудержимо влекло к Нэшу.

Черное платье, упавшее к ногам Фейт, растворилось в темноте, бриллианты в ушах сверкали через кремовое облако волос. Кожа светилась теплым живым блеском. Захваченная новыми ощущениями, она забыла о недавних переживаниях. Обессиленная упорным сражением с собственными эмоциями, она прильнула к Нэшу, страстно возвращая ему поцелуи. Как будто, освободившись от платья, Фейт освободилась от всех запретов. Гнев, овладевший ею, когда Нэш поцеловал ее, испарился, осталась только страсть.

Когда она была девочкой, то часто мечтала о поцелуях Нэша, о том, что они станут любовниками, но в воображении она не могла представить себе что-то даже близкое к тому, что чувствовала сейчас. Это всепоглощающее желание...

Пальцы Фейт нащупали ткань рубашки Нэша — барьер, мешающий прикоснуться к нему, почувствовать его кожу, его торс. Легкий стон разочарования сорвался с ее губ.

Когда она нашла пуговицу у ворота рубашки, по телу Нэша прошла волна дрожи от ее легких прикосновений. Он пытался бороться со своим влечением, напоминая себе о долге перед Филипом, но ловкие пальчики порхали, суетились на его груди, отвлекая его, и против воли он стал им помогать. — Тебе будет очень хорошо... Поглощенная своими чувствами, Фейт выдохнула эти слова ему в рот, легкие трепещущие движения теплых губ принесли ему фантастическое наслаждение.

Господи, как давно он хотел ее, жаждал обладать ею. Он всегда понимал, как хорошо им будет вместе, но и в мечтах не представлял себе, что это может быть так прекрасно. У Фейт кружилась голова. Почему его поцелуи вызывают у нее чувство, что тело готово взорваться, лететь, парить?

Расстегнув с помощью Нэша рубашку, Фейт провела рукой по его обнаженной груди. Ей хотелось гладить, ласкать, целовать, вдыхать его чудный запах.

Нэш внушал себе, что единственный мотив, заставляющий его держать ее в объятиях, подсказан памятью, а сам он просто хочет посмотреть, как далеко она собирается зайти.

В его влечении к Фейт было что-то болезненное, токи страдания пронизывали его желание, усиливая его. Но он не может продолжать ее любить, он совсем не знает эту женщину, ни мыслей ее, ни чувств. Но ее прикосновения сводят его с ума, лишают способности рассуждать...

Фейт опьянили поцелуи Нэша. Они стояли у двери уже давно, слившись в объятиях. Горячее жесткое тело мужчины не позволяло ей пошевелиться, от его ласк она почти теряла сознание.

Когда-то давно она решилась отбросить запреты и, не в силах заснуть от переполнявших ее чувств, пришла в спальню Нэша и в темноте прокралась к его постели.

Она просто хотела быть рядом с ним, хотела ощутить прикосновение его руки и признаться ему в своей любви. Но, присев на кровать, она разглядела в серебристом свете луны, что он лежит обнаженный, и в ней зажглось желание. Она тихо легла рядом.

Когда Нэш, проснувшись, наклонился к ней, ей на одно мгновение показалось, что он поцелует ее. Она затаила дыхание и, закрыв глаза, задрожала с ног до головы, чувствуя, что его руки сомкнулись на ее запястьях. Но слова, которые он произнес, обманули ее ожидания. Вместо нежных признаний она услышала приказ открыть глаза.

Когда она повиновалась, Нэш резко сказал: — Тебе не следует приходить сюда, Фейт, ради нас обоих. Ты слишком молода и еще не понимаешь, о чем просишь меня и что делаешь. Уверен, когда-нибудь ты будешь мне благодарна за то, что я отправил тебя обратно. Благодарна... Фейт в отчаянии выбежала из комнаты Нэша, чтобы выплакаться у себя. Теперь же, вспоминая это, она понимала, что Нэш был тогда прав. В пятнадцать лет она еще не доросла до страсти, владевшей ею сейчас. Чувствуя свою власть над державшим ее в объятиях мужчиной, Фейт понимала, что оба они не смогут остановиться. Эта мысль придала ей смелости, когда она дотронулась до обнаженного торса Нэша. Но ей уже было мало этого. Она хотела видеть его, целовать его, ее эмоции требовали признания, что он тоже хочет ее.

Оторваться от целующих губ было мучительно, но ощущение потери вознаградило восхищение, охватившее ее при виде великолепной мускулистой груди Нэша.

Вряд ли кто-нибудь из известных секс-символов кинематографа может сравниться с ним по излучаемой им сексуальности, подумала Фейт. Нэш казался ей олицетворением мужественности, в нем чувствовалось первозданное мужское начало, от одного взгляда на него у нее сладко замерло сердце, а все существо переполнила нежность и жгучее желание.

Поцеловав кончик пальца, Фейт медленно провела им по четкой линии его шеи, а потом поцелуями повторила этот путь.

Нэшу показалось, что воплощается его самая смелая фантазия: Фейт с любовью осыпает его поцелуями.