Сладкая соль Босфора - Эльчин Сафарли

Где любят нежно и жестоко

И непременно в нишах бань…[41]

(…Рецепт один: надо верить. Верить, проживая дни без слез над утраченным прошлым…)

…Ожидание личного счастья — как ожидание электрички на перроне провинциального вокзала. Вопреки точному расписанию электричка обязательно приедет. Неизвестно когда точно. Может, с опозданием на полчаса. Может, с аварийной задержкой в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Так и любовь. Врывается в судьбу человека вопреки жизненному расписанию. Одного посещает рано. Другого — чуть позже. Кого-то — поздно. Любовь обязательно доберется до каждого из нас. Неоспоримый факт, оспариваемый людьми без веры в себя…

«Купидоны застряли в небесной пробке». Мой ответ на вопросы о моей любви. Где-то цинично. Главное, с юмором. Ожидание любви не должно сопровождаться самоедством. Мол, вот не везет, жду ее, а она обходит стороной. Рецепт один: надо верить. Верить, проживая дни без слез над утраченным прошлым… Любовь обволокла меня в Стамбуле. Не в живописном месте, например где-нибудь на берегу Босфора. Все гораздо проще. Купидоны, вырвавшись из пробок, выстрелили в меня у овощной лавки в вечно прохладном помещении «Мигроса».[42]Последний пучок салата, на светло-зеленых веерах которого одновременно соприкоснулись две руки. Моя, её. Всегда получаешь то, чего меньше ждешь. Неоспоримый факт, оспариваемый людьми без веры в чудеса…

…Чуть смуглая кожа, глаза цвета зеленого кофе. Губы с прозрачным блеском. Длинные каштановые волосы, собранные в пучок на затылке. Небольшой рост, маленькие пальцы со слабыми ногтями. Чарующая улыбка с ямочками на щеках. Запах кожи сводит с ума. Он словно ветерок, наполненный ароматом тюльпанов с почти не осязаемой мандариновой горчинкой. Она прикасается к руке, и мне кажется, что в мире нет более гладкой, упругой кожи. Она надевает светлые водолазки под пиджаки с деревянными пуговицами. Она предпочитает джинсы, удобную обувь без шнурков. «Когда завязываю шнурки, такое ощущение, будто связываю свою свободу. Лучше обойтись без них». Телец по гороскопу, хотя всегда искал спутницу-Скорпиона…

Ей 23. На год ее старше. Коренная турчанка по имени Зейнеп. Неплохо владеет русским. Говорит со смешным акцентом. В произношении «а» заменяет мягким «я». Называет меня «мишкой». В первый раз рассердился, сморщив лицо. «Ну, куда я и медведи, родная?!» Она улыбнулась, потерлась носом об мою небритую щеку. «Мне так хочется». Простил, поцеловал, забыл. Теперь привык… Зейнеп любит готовить. Более сложные, мясные блюда не ее конёк. Она собирает новые рецепты холодных закусок. Дегустируем вместе. Зейнеп, как и я, обожает зеленые яблоки, листья салата, оранжевые лимоны с двумя косточками. Вкус в еде объединил нас. Тяга к марулу[43]стала для нас знаменательной. «Никогда нельзя нарезать марул ножом. За исключением ресторанов, турки крошат листья руками, поливая их лимонным соком. Сталь убивает салат, уничтожая природную энергию…» В отличие от меня не предрасположена к полноте. Когда вечерами в кофейне она наслаждается карамельным пудингом, меня охватывает чувство обреченности. Грусть любимого Зей-неп погашает ложечкой сладкого. Отказываюсь, верчу головой. «Прошу, ради меня…» Соглашаюсь. «Не волнуйся, не дам тебе располнеть. Все ешь в меру. Когда поженимся, буду готовить низкокалорийные блюда. Клятвенно обещаю!» — подытоживает она. Целую. На губах сохранился карамельный привкус счастья…

Зейнеп не ворошит прошлое. Она знает о человеке из прошлого. Она знает, что не люблю посещать Кыз Кюлеси. Для меня это прежде всего башня воспоминаний. Именно здесь расставались с Аидой. Она умерла спустя полгода. Трагично. Никто не виноват. Сейчас на ее могильном камне фотография, сделанная мною когда-то в Баку, в Старом городе… История, лишь раз рассказанная Зейнеп. Я рассказывал, она молчала. Слушала, наблюдая за играющей Айдынлыг. Дул пронизывающий ветер. Только на руку. Под порывами ветра быстро засыхали капельки слез на ресницах. Когда истории подошел конец, завибрировал мобильный в кармане куртки. Пока отвечал на звонок, Зейнеп прижалась ко мне, шепча в ухо: «Все равно люблю тебя…» Телефон упал с рук на скамейку. «Я люблю еще сильнее…»

…На протяжении рабочих будней переписываемся чаще, чем созваниваемся. В дневное время спутник нашей любви — рядовая компьютерная программа. ICO. Зейнеп пишет лаконичные послания. Рядом с каждым словом желтоголовый смайлик с сердечками вместо глаз. «Знаешь, сначала влюбилась в твой нос, потом в тебя… Он у тебя такой сладкий, аж хочется откусить». — «Разрешаю. Сегодня вечером откусишь. Кстати, куда сходим? Посмотрим „Ледниковой период“?» — «Не-е-е-ет… Лучше возьмем Айдынлыг, прогуляемся по Стамбулу. Хочу дышать с тобою воздухом одного пространства… Да и на ужин ты обещал свой носик»… Переписываюсь, смотрю на часы в правом углу монитора. Потерпи, еще два с половиной часа. Ну что такое два часа по сравнению с 24 годами, прожитыми без нее?..

(…Нас разделяет максимум десять шагов, а мне уже нестерпимо хочется бежать к ней…)

…Наши сердца переплетены ванильно-имбирными нитями, покрытыми румяной корочкой. Наши поцелуи отдают освежающим вкусом тмина, делая чувства жаркими. Наши прикосновения нежны, словно бордовые волокна шафрана. Не допускаем резких движений — все с восточным изяществом…

Встречаемся в укромном парке. Недалеко от центра. В небольшом зеленом мирке распускаются бутоны ароматов. Южные оттенки жасмина, нарцисса смешались с запахом портовой воды. Если внимательно прислушаться, можно различить шипение набегающих волн, едва слышный «вокал» юного чистильщика обуви, напевающего песенку об обманутом султане. Еще до слуха доносится дребезжание пустых бардаков,[44]подпрыгивающих на железных подносах суетливых официантов чайханы. Каждый день дожидаясь Зейнеп в парке, кажется, будто все происходит в первый раз. Такие же глухие удары сердца. Такое же предательское волнение в области живота. Сжимаю в руках букет желтых тюльпанов. Цветы вянут под жаром ладоней…

Вот она идет своей летящей походкой. Шея обмотана сиреневым шелковым шарфиком. Романтично колышется на ласковом ветру. Зейнеп посылает воздушный поцелуй, прикасаясь пухлыми губами к ватным подушечкам пальцев. Нас разделяет максимум десять шагов, а мне уже нестерпимо хочется бежать к ней. Сейчас десять шагов — целая вечность. Вечность, которую с легкостью преодолеваю… Обнимаю, немного приподнимая от земли, будто не желаю разделять свою половинку даже с маленьким кусочком огромной планеты… Она заливисто смеется, как Ай-дан Шенер в экранизации «Птички певчей»… Прижимается, вдыхает запах моих коротких волос, пропитанных цветением жасмина. Он накануне распустился на набережной Босфора… Кружимся в вальсе любви, наплевав на домыслы окружающих… Упиваемся собственными чувствами. Они так же горячи, как жареные каштаны, продающиеся на каждом углу Стамбула…