Девушка с Рублевки - Наталья Баклина

– Ройял кус-кус!

– Кус-кус по-королевски, – перевела я Пенкину.

На тарелке горкой лежала пшенная каша в томатной подливке, сверху – куски то ли тыквы, то ли кабачка, половинка вареной луковицы, обрезок морковки и два куска мяса. Да, простые ребята, их короли. Никаких изысков – незатейливая здоровая еда.

Быть тунисским королем моему шефу не понравилось – поковыряв кашу и съев небольшой кусочек мяса, он отодвинул тарелку. А может, не проголодался еще. Обед у нас был всего два часа назад, и какой! Уж если где и кормили по-королевски, так это в нашем отеле. Счет за угощение нам притащили соответствующий – ройял кус-кус стоил что-то около двадцати долларов, вода и сок – по доллару.

Вскоре шеф снова отправился бродить по улице, а я бегала рядом, как собачонка на привязи, иногда фотографируя что-нибудь интересное. Пенкин искал какое-то тунисское серое вино. Магазины (и это в центре города!) напоминали бараки с прилавками самообслуживания. Спиртного нигде не было, и только в третьей или четвертой лавчонке мы его нашли. Оно здесь содержалось в строгой секретности: специальный перегороженный решеткой отсек с отдельным входом. Бутылки теснятся у стены аж до потолка, и никакого самообслуживания – прилавок с продавцом. Ну да, ислам же вино не одобряет.

– Спроси, где у них тут серое тунисское вино, – распорядился начальник.

– Я не знаю, как это спросить. Вы название помните?

– Нет. Я читал про него, хочу попробовать.

– Ну ладно, попытаюсь.

Но продавец, кивая и слушая мои вопросы по-английски, только улыбался и показывал на полки. Я сдалась и сказала Пенкину, что нам предлагают выбрать самим.

– Идиоты, не могут по-нормальному вино продать! – психанул шеф. – Ладно, пойдем отсюда!

Он шел надутый несколько минут, пока не остановился возле витрины с обувью. Непродовольственные магазины здесь были вполне современными – практически бутики.

– Заходи, поможешь мне выбрать сандалии.

Мы выбирали минут двадцать, перемерив пять или шесть пар. Нога у моего шефа оказалась широкой, и стандартные туфли ему не подходили. Наконец я наткнулась на мягкие кожаные мокасины и принесла их страдальцу, который сдался уже после третьей примерки и теперь устало сидел на банкетке с брезгливым выражением лица, поджидая, пока я ему подам очередную пару. Мокасины (кстати, совсем недорогие, что-то в тысячу рублей на наши деньги) подошли идеально, и из прохладного магазина Пенкин вышел в новой обуви.

Потом мы снова бродили по улицам, и, когда ноги принесли моего неугомонного шефа к ювелирной лавке, сдалась уже я. Ходить по жаре, да так много, да еще привязанной к начальнику, да еще и вспоминать свой убогий английский, общаясь с продавцами! Нет, это точно не отдых, а работа, и не самая приятная. Шеф вошел в прохладный полумрак лавки. У витрин с серебром я слегка ожила. Как красиво! Судя по всему, ручная работа!

За стеклом лежали кольца, серьги, кулоны с цепочками. Все разные, каждая штучка в единственном экземпляре. Ой, как хороша эта подвеска, кроха-бабочка! Будто выложена из проволоки, головка – прозрачный граненый камушек. И стоит недорого, долларов пятнадцать.

– Спроси, сколько стоит цепочка? – Шеф ткнул в витрину по соседству, и я отвлеклась от своей бабочки, вспоминая, как по-английски цепочка.

Я стараюсь объяснить просьбу женщине в темном платке, спокойно наблюдающей за нами по ту сторону прилавка. Кстати, первая женщина-продавец за все время нашего шопинга. Она улыбается, подходит к витрине, достает цепочку с подвеской – нечто с цветами и загогулинами – и показывает на цену.

Я закрываю пальцами лишнее и трясу цепочкой, на что она виновато улыбается, пожимает плечами и качает головой.

– Кажется, по отдельности не продается, – объясняю я Пенкину.

– Не может быть, ты плохо спросила!

– Как умею, так и спросила. Сами попробуйте.

– Мне нужна цепочка. Только цепочка, ферштеен? – Шеф повысил голос, видимо, надеясь, что так до продавщицы быстрее дойдет, но та испуганно посмотрела на него и начала пятиться от прилавка.

– Виктор Алексеевич, вы ее пугаете. Купите весь кулон, потом подвеску кому-нибудь подарите.

– Кому? Тебе? Хочешь?

– Нет. Мне дарить не надо. Я сама себе могу купить, если командировочные заплатите.

– Да на, на, плачу уже. – Шеф открыл портмоне, вытащил, не глядя, несколько местных купюр и сунул их мне в руки. – Вот, и мне тоже купи, аллах с ними.

Так, хватает на бабочку, на его загогулину с цепочкой и еще остается динаров пятьдесят. Отлично!

– Пожалуйста, – улыбнулась я продавщице, не переходя на английский, все равно она, похоже, не понимает, уж лучше жестами, – еще вот эту бабочку!

Она подала мне бабочку, а потом, что-то быстро заговорив на своем языке, приложила тоненькую плоскую серебряную цепочку. Видимо, на сдачу. Я не стала отказываться и надела кулончик на шею. Настроение сразу поднялось, и даже усталость отступила в прохладе полутемной лавочки.

Мы с Пенкиным вернулись на центральную улицу и встретили Татьяну с Ириной. Те тащили пакеты с покупками.

– О, привет! Что купили? – обрадовались они нам.

– Мокасины Виктору Алексеевичу и вот – кулончики серебряные, – показала я свою бабочку.

– Симпатичные. А вы скоро в отель возвращаетесь?

– Не знаю. Виктор Алексеевич, мы скоро? А то я уже устала гулять по жаре.

– И мы устали! Правда, Тань? Мужики здесь какие-то дикие. Особенно в этой Медине. Мы с Танькой думали, не выберемся. Как будто голышом сквозь строй прошли, только и слышно в спину «Наташа, пошли трах-трах», да и матов наслушались. Научил же их кто-то из наших!

– Я читала, что в исламских странах женщинам неприлично ходить без мужчины. Но чтобы так реагировали, впервые вижу. Я и в Египте была, и в Стамбуле, но там, как здесь, не лезут. И догадались ведь, что мы русские! Французам своим, наверное, так не орут. – В отличие от Ирины Татьяна про их приключения говорила спокойно и почти без эмоций.

– Откуда ты знаешь, может быть, говорят: «Мадам, па се жюр», – хихикнула Ирина. – Ладно, народ, такси ловим?

– Ловим, – согласился Пенкин и приказал: – Лариса, лови!

Я махнула проезжавшему такси и показала водителю карточку отеля. Мы загрузились: Пенкин впереди, мы сзади. Я села за водителем и кайфовала от сквознячка, влетавшего в его окно.

Мы уже проехали полдороги, как в то же окно влетела какая-то плюха и затормозила на моем фотоаппарате, который я держала у живота, попутно забрызгав мне пальцы.

– Что это? – удивилась Ирина.

– Кажется, птичка покакала, а я словила. Есть у кого-нибудь салфетка?

– На, носовой платок. Слушай, а ведь это к удаче.