Образ Беатриче - Чарльз Уолтер Уильямс

В начале второго трактата, непосредственно перед тем, как затронуть тему Дамы Окна, Данте объяснил, что писания «должны с величайшим напряжением толковаться в четырех смыслах»: буквальном, аллегорическом, моральном и анагогическом. «Первый называется буквальным и не простирается дальше буквального значения вымышленных слов, — таковы басни поэтов. Второй называется аллегорическим; он таится под покровом этих басен и является истиной, скрытой под прекрасной ложью. ... Третий смысл называется моральным, и это тот смысл, который читатели должны внимательно отыскивать в писаниях на пользу себе и своим ученикам. ... Четвертый смысл называется анагогическим, то есть сверхсмыслом, или духовным объяснением писания» (II, I). Данте приводит примеры, но было бы куда лучше, если бы он показал разные значения одной и той же фразы. Он сделал это позже, в письме к Кан Гранде делла Скала[54], которому посвятил «Рай». Там он рассматривает псалом 114: «Когда Израиль вышел из Египта, дома Иакова из народа странного языка, Иуда стал его убежищем, Израиль — его владычеством». Данте говорит: «Если мы примем во внимание только буквальный смысл, то это означает выход детей Израиля из Египта во времена Моисея; если аллегорический — это означает наше искупление через Христа; если моральный, — это означает переход души от горя и страданий во грехе в состояние благодати; если же брать анагогический смысл, то это означает путь освященной души из рабства разложения этого мира к свободе вечной славы»[55].

Эти четыре значения, из которых только одно является буквальным, а все остальные в некотором роде «аллегоричны», определяют толкование канцон с точки зрения «Комедии». Но я предлагаю пойти немного дальше. «Ясно, что предмет, — говорит Данте в вышеупомянутом письме — по отношению к которому эти альтернативные значения имеют свой смысл, должен быть двойственным». Женская форма, о которой говорит «Пир», также двойственна. Разница между двумя школами дантовских исследований в конечном счете сводится к вопросу: содержит ли женская форма двойственность или не содержит?

В последнем сонете «Новой жизни» Данте говорит:

За сферою предельного движенья

Мой вздох летит в сияющий чертог.

И в сердце скорбь любви лелеет Бог

Для нового Вселенной разуменья,

И, достигая область вожделенья,

Дух-пилигрим во славе видеть мог

Покинувшую плен земных тревог,

Достойную похвал и удивленья.

Не понял я, что он тогда сказал,

Столь утонченны, скрытны были речи...

Он поражен светом, окружающим Беатриче, и впоследствии, в «Комедии» рассказывает о «неизреченном свете, полном любви» (‘luce intellectual plena d’ amore’), который Беатриче открывает ему в самом конце «Рая». Именно в этот момент он, наконец, впервые отказался от попыток даже намеком описать ее лицо и улыбку. Неизреченный свет, полный любви, это любовь добра, в высшей своей форме подобного экстазу. В сонете все это не определено; нам говорят только то, что когда речь идет о женской форме, то, по-видимому, подразумеваются смыслы, которых Данте не в силах понять и описать. Как и в случае с грозной фигурой Амора, когда он впервые является поэту во сне, слышна многоголосица, из которой можно вычленить лишь немногое, а именно предвкушение перехода к будущему мастерству, поэтому в сонете все, что он может уловить, — это отзвук имени Беатриче, намекающий на тайну ее пребывания на небесах. Первая канцона «Пира» поднимает ту же тему. Она обращена к великим духам, движущим третьи небеса, и говорит о мысли, которая «к высям устремлялась», где он видел «мою Донну во славе» (mia Donna gloriar), и о своем желании побывать там.

Но некий дух летел ко мне, спеша,

И эту мысль изгнал, овладевая

Всецело мной. Как трепет сердца скрыть?

Другую даму должен я хвалить.

Дух говорит: "В ней путь к сиянью рая...

(«Пир», трактат II, канцона первая.)

и затем в канцоне говорится, насколько мудрой и сострадательной является эта дама, и какие чудеса откроются поэту, если Данте не устрашится «власти низких сил». И тогда его душа говорит: «Владыка дней, Амор, // Готова выслушать твой приговор». Данте использовал именно эту форму выражения, имея в виду женственную природу души, носительницы Бога и матери любви.

Предполагается, что эта «другая дама» явит ему некие чудеса. С одной стороны, поэт видит Беатриче на небесах во славе, с другой, ему противодействует некий дух, который направляет Данте к философии, включающей в себя и вопросы эсхатологии. Дама Окна с одной стороны реальна, с другой — философична, и нам придется проследить путь к этим обещанным чудесам. В разумности тех, кто управляет третьим небом, не позволяет усомниться уже первая строка первой канцоны «Пира». Именно его владыки позволяют Данте обрести новый опыт. Это ангелы третьего неба.

Рассмотрим особенности третьего неба. Во-первых, это небо Венеры, и (как мы увидим в более поздних писаниях) это те области небес, где тень земли, доходящая, подобно конусу, вглубь небесных пространств, наконец, заканчивается. То есть небеса располагаются за пределами Земли. Дама, на которой сосредоточен теперь поэт, символизирует эту границу между небом и землей. Поэт говорит о науках, природа которых способна раскрыть интеллектуальные силы, и в его иерархии третье небо соответствует риторике, поскольку Венеру «приятнее созерцать, чем любую другую звезду», а риторика является «из всех наук наисладчайшей, а к услаждающему она и стремится» (II, XIII). И затем называются божественные объекты созерцания, подходящие для этих небес; ибо из девяти небес высшие три созерцают Высшее Могущество Отца, вторые три — Высшую Премудрость Сына, а третьи три — «Высшую и пламенеющую Любовь Духа Святого; и к ней устремлена последняя иерархия, которая, как самая близкая, передаст нам дары, которые она приемлет. А так как каждая ипостась Божественной Троицы может быть рассматриваема трояко, в каждой иерархии существуют три чина, созерцающие по-разному. Можно рассматривать Отца только в отношении Его Самого, и таково созерцание серафимов, которые в Первопричине видят больше, чем любая другая ангельская природа. Можно рассматривать Отца в Его отношении к Сыну, а именно, как Сын от Него отделяется и с Ним воссоединяется; и это созерцают херувимы. Можно также рассматривать Отца в зависимости от того, как из Него исходит Дух Святой, и как Он от Него отделяется, и как Он с Ним воссоединяется; и таково созерцание могуществ» (II, V). Данте не поясняет, созерцает ли третье небо