Пёс - Кирилл Рябов

По двору проехал мусоровоз. Бобровский шагнул со стола. Удавка схватила за горло. Кровь хлынула к голове, залила глаза и уши. Потом раздался хруст, но это были не его шейные позвонки. Бобровский грохнулся на пол, сверху на него упал карниз и накрыл занавеской. Сердце снова стучало как пулемёт, но удары были какие-то пустые и болезненные, не хватало крови и кислорода. Бобровский выбрался из-под занавески и на четвереньках двинулся в комнату, волоча за собой карниз. Ему просто хотелось залезть на кровать и лежать до скончания времён. Карниз застрял в дверном проёме и снова стиснул шею удавкой. Бобровский стал тянуть. Кровь опять залила голову. Но он понял, что не сможет себя убить. Вся решительность куда-то пропала. Он освободился от удавки, засунул карниз в кладовку, где был свален всякий хлам, вернулся в комнату и лёг на кровать. По телевизору шла мелодрама. Главная героиня изменяла мужу с приёмным сыном. Приёмный сын в свободное время потрахивал молодую соседку. Муж в это же время крутил интрижку с толстожопой адвокатшей, которая защищала его по делу о мошенничестве. Непонятно было, что им всем в конечном итоге надо кроме порева на стороне. К тому же актеры были очень плохи. Сплошная фальшь, ни капли жизни. И пустые глаза во весь экран телевизора. Оператор перебарщивал с крупными планами.

В дверь позвонили. Бобровский слез с кровати и открыл. Это был Никита. Из-за его плеча выглядывал мужичок, похожий на камбалу.

— Здорово, — сказал Никита и сунул руку через порог. — Это Гена.

— Здравствуйте! — сказал камбала.

Бобровский пустил их в квартиру. Гена тоже протянул руку. Она оказалась вялой и тёплой.

— Геннадий.

— Алексей.

— А ты чего в труселях? — спросил Никита. — С бабой, что ли? То-то я не могу тебе дозвониться.

— Жарко, — сказал Бобровский и ушёл в комнату.

— Мы кухню осмотрим, — сказал Никита из коридора. — Ген, ты рулетку взял?

Бобровский надел джинсы и чёрную футболку с надписью «Metallica», купленную в секонд-хенде пару лет назад.

— А занавеска где? — услышал он голос шурина с кухни. — И карниз?

— Я не знаю, — ответил Геннадий.

— Ладно. Делай замеры. Я с зятем покалякаю пока.

— Тук-тук! — сказал Никита, заглядывая в комнату.

— Ты чего? — спросил Бобровский.

— Ну вдруг ты правда с тёлкой? Нет, я без осуждения, всё понимаю.

Бобровский посмотрел на его плоское добродушное лицо и спросил:

— Никита, ты дурак, что ли?

— Почему? — Тот дотронулся до волос. — Я же говорю, не дозвониться до тебя. Прихожу, ты мне дверь голый открываешь.

— Я был в трусах, — сказал Бобровский.

— И шея вся в засосах, — сказал Никита и самодовольно улыбнулся.

Бобровский немного втянул голову в плечи.

— Это аллергия. Что ты хотел?

— Ну как…

Никита сел рядом.

— Дела надо делать, понимаешь? В паспортный стол сходить.

— Выписаться?

— Да, сняться с регистрации. Но там всё быстро.

Бобровский посмотрел на экран телевизора. Толстожопая адвокатша как раз перепихнулась с пасынком главной героини. Они лежали укрытые по горло одеялом, голова к голове, и несли ахинею.

— Я тебя люблю.

— И я тебя люблю.

— Но ты и Жанну любишь.

— Как маму, да, люблю.

— Ты ведь с ней спишь.

— Ах, это так сложно и запутанно!

— Я ухожу от тебя, бросаю тебя.

— Нет, не смей этого делать. Я не буду с ней спать никогда больше.

— Ты врёшь, врёшь!

Бобровский совсем забыл, что ему надо выписаться из квартиры. Но куда?

— Куда? — спросил он.

— Паспортный стол в соседнем дворе. Но сегодня уже поздновато. Завтра сходим, — сказал Никита.

— Куда мне выписываться? — спросил Бобровский. — Я даже не знаю, где буду жить.

— Ну ты даёшь! — сказал Никита. Он встал и прошёлся по комнате. — Лёха, ты чего?

— Чего?

— Вот и я говорю. Что с тобой? Я же дал тебе адрес. Куда ты его записал?

Никита вдруг начал выдвигать ящики комода и рыться в вещах.

— Я думал, ты съездил уже и всё обсосал.

— Что сделал?

— Где эта бумажка? Куда ты записывал?

— В книжку, — сказал Бобровский. — Вон, на столе лежит.

Никита достал из верхнего ящика смартфон.

— Твой? — спросил он.

— Настин.

— А он тебе нужен? — Никита повозил пальцем по экрану. — Разряжен. Или сломан?

— Понятия не имею.

— А зарядка где? А, вот…

Никита достал из ящика зарядку, подключил к смартфону и воткнул в розетку.

— Так, заряд пошёл. Хорошо.

— Настя хотела новый купить, — вспомнил Бобровский. — Хотела айфон. Денег не было.

Никита отложил смартфон.

— Да, старенький аппаратик-то. Скол вон сбоку на экране. А у тебя же телефон спиздили?

— Он разбился, когда меня избивали.

— А, ну вот и пользуйся. Без связи жизнь — не жизнь. Правильно?

Бобровский промолчал. В телевизоре вся компания трахальщиков и трахальщиц собралась вместе и выясняла отношения. Кому с кем трахаться дальше. Бобровскому даже стало интересно, как это всё разрешится.

— А где книжка, ты говоришь? — сказал Никита. — Ага, вижу.

В комнату заглянул Геннадий.

— Значит, на кухне я сделал замеры, — сказал он.

Никита листал книгу.

— Это вещь! — сказал он. — Мне подруга рассказывала. Тут чувак учит, как правильно жить. Мы все — лошьё, жить не умеем. А чувак этот знает, как надо. Кстати, у него концерты скоро. Я рекламу видел.

— Никит, — позвал Геннадий. — Надо коридор и комнату замерить.

— Ну, пока коридор давай. Ты читал книгу?

— Я? Нет. У меня что, время есть книжки читать? — сказал Геннадий. — Можно в туалет зайти?

— Можно, — сказал Никита. — И заодно там тоже замеры сделай.

Трахальщики и трахальщицы выбрали себе пары. Но соседка пасынка осталась одна. Играла трагическая музыка. Крупный план держал её лицо, по которому катились фальшивые слёзы. Потом закадровый голос сообщил, что «у Насти в итоге всё сложится хорошо, она успешно вышла замуж и родила двойню». Бобровский взял пульт и погасил экран.

— Зятёк, — сказал Никита. — Ну чего мы время будем попусту тратить? Съезди туда сейчас. Глядишь, уже к вечеру все твои проблемы решатся.