Последний вечер - Сандра Браун
Шрифт:
Интервал:
Они смешались с толпой, и Шелли невольно заметила, что все женщины в комнате – сотрудницы университета и жены сотрудников – вились вокруг Гранта и ворковали, словно почтовые голуби. Она устала от их хитрых вопросов, намеренно направляющих беседу в русло обсуждения Мисси Ланкастер и ее самоубийства. Он ловко переводил разговор на другие темы.
Мужчины в основном обсуждали сегодняшнюю игру, весь сезон и шансы команды по американскому футболу выйти в финал. Грант представлял Шелли, не объясняя, кто она такая, но один из прежних преподавателей все равно ее вспомнил. Шелли не сомневалась: новость об их взаимоотношениях быстро разлетится по всем гостям.
Полчаса спустя Шелли и Грант оказались в комнате отдыха ректора Мартина. Они обсуждали преимущества нард перед шахматами, когда в комнату зашел сам ректор.
– Ах, вот вы где, мистер Чапман. Мне нужно с вами поговорить. – Его слова прозвучали достаточно дружелюбно, но то, что он закрыл за собой двойные двери, показалось Шелли подозрительным.
– Мы только что восхищались этой комнатой, – благодушно сообщил Грант, – она прекрасна, как и весь дом.
– Да, что же, – ответил Мартин, ненатурально покашляв, – как вы знаете, особняк принадлежит университету, но когда меня назначили ректором и мы сюда въехали, Марджори заново заказала всю отделку.
Направившись к заставленной книжными шкафами стене, он заложил руки за спину и повернулся на каблуках.
– Мистер Чапман.
– Прошу прощения, – заторопилась Шелли, направившись к двери.
– Нет-нет, миссис Робинс, это касается и вас, прошу, останьтесь.
Она украдкой посмотрела на Гранта, потом согласилась:
– Хорошо.
– Итак, – начал ректор менторским тоном, – как вы знаете, наш университет свято чтит традиции и стремится поддерживать высочайшие стандарты, как образовательные, так и нравственные. Мы, совет директоров университета, заботимся о репутации этого заведения, как института высшего образования, так и научного сообщества в целом. Поэтому, – сказал он, повернув голову и посмотрев на них взглядом, что должен был вселить ужас в сердца всех грешников, – сотрудники университета должны иметь безупречную репутацию в университете и за его пределами.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Грант и Шелли неподвижно сидели, не говоря ни слова, но краем глаза девушка заметила, что Грант сжал кулаки.
– Мы рискнули принять вас на работу, мистер Чапман. Совет тщательно изучил ваше заявление. Они пришли к выводу, что в Вашингтоне ваше имя несправедливо эксплуатировала пресса, и великодушно применили к вам презумпцию невиновности. Кроме того, у вас великолепные рекомендации. Когда вы опубликуете свой учебник, как пожелали, это принесет университету дополнительную славу. Но вы опять ступаете на зыбкую почву: проводите время со студенткой! Да, она совершеннолетняя, но сам факт сожительства делает вас уязвимым перед критикой и представляет университет в самом невыгодном свете. Особенно после столь недавней печальной истории вашей помолвки. Я вынужден настоять, чтобы вы и миссис Робинс, чей развод только обостряет ситуацию, прекратили личные встречи.
Гранта не впечатлили ни призывы, ни разглагольствования ректора.
– Иначе что? – уточнил он. Сдержанный тон не сочетался с его разгневанным видом.
– В противном случае допускаю, что нам придется пересмотреть условия вашего контракта в конце семестра, – заявил ректор Мартин.
Грант подошел к Шелли и взял ее за руку.
– Вы не только оскорбили меня, усомнившись в моих нравственных принципах, которые, я уверен, не расходятся с основными нормами морали, которые мы обязаны соблюдать в стенах университета, но и оговорили миссис Робинс…
– Грант…
– Чья репутация безупречна.
Она попыталась его перебить, испугавшись, что он скажет что-нибудь не то в ее защиту и разозлит ректора. Судя по тому, как побледнел Мартин, ему редко осмеливались перечить.
– Спасибо за гостеприимство, – сказал Грант и потащил ее к выходу, – и поблагодарите от нас миссис Мартин.
Он широко распахнул дверь, гордо расправив плечи, вышел из комнаты и начал пробираться к входной двери сквозь толпу гостей. Если он и замечал, как поворачивались в их сторону головы любопытствующих, то виду не подал. Шелли молилась, чтобы краска на ее щеках оказалась не такой яркой, как она думала, и чтобы колени не подогнулись хотя бы до входной двери.
Ей удалось продержаться всю дорогу до машины. Грант открыл перед ней дверцу, и она, дрожа, повалилась на сиденье.
Уже когда они спустились на главную улицу и встроились в поток машин, Грант сказал:
– Есть хочется. Что ты предпочитаешь? Как насчет пиццы?
Она уставилась на него недоверчиво:
– Пицца! Грант, ректор университета только что грозился тебя уволить.
– Он не сможет этого сделать без большинства голосов на совете директоров. И, несмотря на публичное порицание и окружающую меня ауру скандала, для некоторых я нечто вроде знаменитости, они не захотят со мной расставаться. Другие понимают, что я прекрасный учитель.
– Грант! – выкрикнула Шелли и закрыла лицо руками. Ее страдания отрезвили его. Молча добравшись до ее дома, он заехал на бордюр и резко затормозил. Предложение поужинать было забыто.
Они просидели несколько минут в тишине. Профиль Гранта, освещенный мягким сиянием фонарей, казался таким же неприступным, как лицо ректора Мартина. Шелли собрала все свое мужество и сказала:
– Мы больше не можем видеться наедине, Грант. Как сегодня.
Даже в темноте сказать это было нелегко. Его одежда зашуршала, когда он повернулся к ней. Положив руку на спинку сиденья, Грант пристально посмотрел на Шелли.
– Ты действительно позволишь нас разлучить какой-нибудь пародии на респектабельность вроде Мартина?
Она устало вздохнула.
– Я прекрасно понимаю, что это за человек. Если бы он не был ректором, мне было бы глубоко наплевать на его мнение. Но он – ректор университета, и ты – его подчиненный.
– В моем контракте не было пункта, регулирующего мою личную жизнь.
– Но преподаватели не крутят романов со студентами, это неписаный закон. Я тебя давно предупреждала, что реакция окружающих будет соответствующей. Ты меня словно не слышал! Тут тебе не прогрессивное восточное или западное побережье. Это материковая Америка. Такое фривольное поведение здесь невозможно.
– Но что в наших отношениях плохого? – воскликнул он наконец, потеряв самообладание. Она вздрогнула, он тихо выругался.
– Прости. Я злюсь не на тебя.
– Знаю, – тихо заверила она. Его злила безвыходность ситуации.
Но признаться в том, что их загнали в тупик, Гранту было непросто.
– Мне не нужны очередные неурядицы. Поверь, этого я хочу меньше всего. Еще меньше я хочу, чтобы неприятности каким-то образом затронули тебя. Но, черт возьми, отпустить тебя я тоже не могу.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!