Последняя из рода - Кэтрин Эпплгейт

Тоббл громко вздохнул.

– Совершенно несправедливо.

– Согласно Своду Правил шесть основных классов не могут охотиться друг на друга. Таков указ. Но, кажется, все об этом забыли. Особенно представители моего класса.

– Тогда не стесняйтесь, ешьте меня смело, – съехидничал Тоббл.

– А ниже Бездарных – остальные классы, которые не говорят, не пользуются орудиями труда и не колдуют, – продолжила Хара.

– Низшие, – подсказал Тоббл.

– Да, – кивнула Хара. – Шимпанзе, киты, вороны, сверчки и так далее и тому подобное.

Она упёрла руки в бёдра.

– Так, для начала хватит этой информации. Надо отдохнуть. Терпеть не могу тратить время впустую, но вижу, что вы не в лучшей форме, чтобы без сна продолжать путь.

– Но мне ещё столько всего надо спросить, – сказала я. – Очень много.

– Кто бы сомневался, – ответила Хара.

Она посмотрела на меня странным взглядом, в котором читалась смесь разочарования и жалости.

– Поспи немного. Нам долго идти. Отправимся завтра утром до рассвета.

– Поспи, – пробубнила я. Можно подумать, после всего услышанного это просто сделать. Но тут я посмотрела на Тоббла – он уже дремал.

«Интересно, – подумала я, – может, мгновенно засыпать, несмотря ни на что, и есть дар воббика?»

Хара укрыла его одеялом, а второе вручила мне.

– Жаль, что я не могу сделать для тебя большего, – тихо сказала она. – Правда, жаль.

Я понимала: она говорит правду, но легче от этого не становилось.

Я успокаивала себя тем, что, возможно, есть ещё какой-то способ спастись, избежав этого Ферруччи. Например, снова сбежать с Тобблом, попробовать найти своих сородичей, попыта…

Перебирая возможные варианты, среди которых покориться судьбе явно было самым разумным, я провалилась в сон.

В течение дня я неоднократно проваливалась в беспокойный сон. На обед мы снова перекусили змеиным мясом, а Тоббл пожевал траву и жуков. Вопросов друг другу мы больше не задавали. А Хару явно что-то беспокоило. Она почти весь день ходила взад-вперёд перед пещерой.

Следующей ночью я изо всех сил пыталась уснуть. Но каждый раз, закрывая глаза, я снова и снова видела страшные сцены. Гибель родных. Отвратительных змей. Что ждало впереди?

Казалось, ещё совсем недавно мама крепко обнимала меня, а я любовалась полётом флайнов.

– Бикс? – прошептал мне Тоббл глубокой ночью. – Ты спишь?

– Нет.

Он подполз ко мне, волоча за собой одеяло.

– Тебе страшно?

– Да, – честно ответила я, потому что не умела врать. И не только поэтому: мне хотелось с кем-нибудь поговорить.

– А мне – нет, – сказал Тоббл слегка дрожащим голосом. Он украдкой посмотрел на меня. – Скажешь сейчас, что я вру?

– Нет, я начинаю понимать, что ложь бывает разная, – тихо ответила я. – Ты сегодня показал необычайную смелость, Тоббл. Полез в драку с огромной змеёй. И на что только ты рассчитывал?

Он улыбнулся и пошевелил ушами.

– Я не думал об этом.

– Спасибо тебе большое, что пытался спасти меня.

– Попытка не считается.

– А я думаю, ещё как считается.

Тоббл перевернулся на живот, подперев подбородок лапкой.

– Кто по-настоящему смелый, так это ты, Бикс. Когда я увидел, как ты прыгнула со скалы, я не мог глазам своим поверить.

– Я и сама не ожидала. – Я улыбнулась. – Честно говоря, всё намного проще: меня хотели убить, и я спасалась.

– А расскажи, как это – летать? – спросил Тоббл.

– Если б я умела летать, – сказала я. – Даирны могут только парить.

Я развела руки в стороны и показала скользуны под мышками.

– Но уметь парить тоже замечательно.

– Иногда я летаю во сне, – продолжал Тоббл. – И в своих снах я большой, и у меня огромные зубы, и я всегда очень смелый.

Я потянулась и одобрительно похлопала его по плечу.

Мех его, даже забрызганный грязью, был длинный и пушистый, красивого серебристо-голубого цвета, как молодой месяц.

– И всё же ты был невероятно смелым, Тоббл. И тебе пора подумать о возвращении домой. Кстати, где ты живёшь?

Подбородок Тоббла задрожал, и я на секунду испугалась, что он вот-вот расплачется.

– Боссип. На северо-западе. Далеко отсюда.

– Тебя, должно быть, уже повсюду ищут.

– Скорее всего. Хотя родители нас частенько теряют. – Тоббл грустно улыбнулся. – И их можно понять. Когда в последний раз мы пересчитывались, нас было сто двадцать семь плюс я.

– Сто двадцать…

– Воббики плодятся семь раз в год. Большинство детёнышей так и живут потом с родителями, не покидая родной очаг. Мы просто роем новые тоннели. – Он покачал головой. – Тебе обязательно надо побывать у нас на церемонии Хвостовизации.

Хара, дремавшая в это время у костра, издала во сне какой-то звук, похожий на кваканье жабы. Мы с Тобблом обменялись улыбками.

– Что за Хвостовизация? – Мне стало жутко интересно.

– Ну, это у нас большой праздник. Когда воббику исполняется сорок три года, он проходит обряд инициации, но только в том случае, если уже успел совершить какой-то смелый поступок. После этого считается, что ты повзрослел. Мы устраиваем большое гулянье, на котором нам официально заплетают хвосты.

– Ты имеешь в виду свои три хвоста?

– До церемонии заплетать хвосты строго-настрого запрещается. И пока ты не проявишь себя храбрецом, тебя на этот праздник не пустят.

Я подоткнула одеяло под плечи.

– Так ведь ты уже совершил смелый поступок, и не один.

Тоббл перевернулся на спину, и мы оба уставились на лунных улиток, мигающих на потолке тусклым светом.

– Ты, должно быть, скучаешь по своим, – сказала я.

– Скучаю. Но я знаю, что они дома и ждут меня. – Не успев договорить, он ахнул. – Бикс, прости меня!

– Ты ни в чём не виноват, Тоббл, – успокоила я его. Улыбаясь, я пыталась скрыть свою боль, но понимала: прекрасно видно, как дрожит моя нижняя губа.

Больше никогда у меня не будет семьи. Никогда меня не будут ждать, не будут скучать по мне.

– Теперь, – наконец сказала я, – здесь мой дом. Рядом с тобой. Но, Тоббл, что бы там ни задумала Хара, это уже не твои проблемы.

– А чьи же? Три спасения, Бикс. Воббик должен…

– Да знаю я, Кодекс Чести. И всё же.