Жнец - Нил Шустерман

– Нет. Я не буду никого выбирать. И не доставлю вам удовольствия смотреть, как стану до последнего оттягивать свою собственную смерть.

Потом он повернулся к пассажирам и сказал:

– Я советую всем вам покончить с собой до того, как жнецы примутся за работу! Слишком много радости они получают от убийства, и этим они позорят свое высокое звание. Нужно лишить их этого удовольствия!

Главный жнец мгновение смотрел на бизнесмена, затем обернулся к своим спутникам и приказал:

– Начали!

Жнецы выхватили оружие, готовые приступить к страшной «жатве».

– Я – завершение вашего существования! – громогласно заявил старший жнец, обращаясь к обреченным. – Я – последнее слово вашей жизни. Благодарите меня. И – прощайте!

Из складок мантии он выхватил длинный нож, но стоящий перед ним бизнесмен уже приготовился. Как только лезвие сверкнуло перед его глазами, он собрал всю свою волю и бросился на нож грудью. Настоящий человек способен сам распорядиться своей жизнью, не полагаясь ни на кого. Это был его выбор – но не жнеца-безумца!

Когда-то давно меня занимал вопрос: можно ли где-нибудь встретить жнеца, одетого не в мантию, а в обычные одежды? В других частях мира жнец не имеет права переодеваться. В Мидмерике такого запрета нет. Здесь это просто обычай, хотя и редко нарушаемый. Потом, по прошествии многих лет, мне стало понятно, почему это так. Жнецы обязаны сохранять дистанцию между собой и остальным человечеством – ради собственного душевного покоя. Даже дома, вдали от чужих глаз, я ношу бледно-лиловый халат, который обычно надет на мне под мантией.

Многие видят в таком поведении признаки высокомерия. Я думаю, что в каком-то смысле это так, но для меня это скорее средство напомнить себе, что я отличаюсь от других людей.

Конечно, в большинстве случаев человек, носящий униформу, имеет возможность сменить рабочую одежду на обычную. Полицейские или пожарные, например, в свободное от работы время запросто переодеваются в джинсы и майки. Они устраивают для своих соседей и друзей барбекю, обучают их детей различным видам спорта. То есть их личность лишь частично определяется их профессией и, соответственно, униформой. Но быть жнецом означает никогда не выходить из роли. Профессия определяет суть твоего бытия, и только ночью, во сне, ты освобождаешься от ее бремени.

Хотя даже во сне я иногда занимаюсь «жатвой».

– Из журнала жнеца Кюри.

– В течение того года, что вы проведете со мной, – сказал жнец Фарадей Ситре и Роуэну, – вы научитесь использовать различные лезвия, метко стрелять более чем из дюжины различных видов огнестрельного оружия, получите практические навыки в токсикологии и наиболее опасных боевых искусствах. Мастерами вы не станете – это потребует нескольких лет упорного труда, – но обзаведетесь базовыми умениями и знаниями, которые вы будете совершенствовать.

– Знания и умения, которые для одного из нас окажутся бесполезными.

– Нет ничего бесполезного из того, что мы узнаем.

Хотя дом жнеца поражал скромностью и простотой, одно из его помещений производило неизгладимое впечатление. Это было хранилище оружия, устроенное в старом гараже, на стенах которого рядами висели экспонаты его коллекции. Одна стена была отдана под холодное оружие, другая – под огнестрельное. Третью стену занимали полки, похожие на аптечные, а четвертую – полки и шкафы с различными предметами антиквариата. Здесь лежали и висели изящно изогнутые луки, колчаны со стрелами, оснащенными обсидиановыми наконечниками, пугающе мощные арбалеты, даже булава – хотя трудно было представить, чтобы жнец Фарадей лишал кого-нибудь жизни с помощью булавы. Скорее всего, как решили Ситра и Роуэн, четвертая стена представляла собой музей, хотя до конца в этом они не были уверены, и это обстоятельство их несколько тревожило.

Дневной распорядок был напряженным. Роуэн и Ситра овладевали искусством обращения с различными видами холодного оружия, при этом Фарадей выступал в качестве их спарринг-партнера, демонстрируя необычную для человека его возраста силу и ловкость. Они учились стрелять в специальном тире, предназначенном только для жнецов и их учеников. Там использовалось оружие, запрещенное для обычной публики, но ученики должны были научиться владеть им в совершенстве. Им преподавали основы боевого искусства «Бокатор Черная вдова» – смертоносной версии древней камбоджийской системы рукопашного боя, адаптированной к нуждам сообщества жнецов. Каждое занятие выматывало Ситру и Роуэна физически, но они выходили из него гораздо крепче и сильнее, чем были прежде.

Физические упражнения, однако, были лишь одной из сторон их подготовки. В хранилище оружия, в самом центре, стоял старинный дубовый стол, явно пришедший из глубин Века Смертных. Здесь ежедневно, в течение нескольких часов подряд, жнец Фарадей обучал Роуэна и Ситру искусству жнеца.

Возможности человеческого мозга, история, биохимия ядов, а также ежедневные записи в ученические журналы. Оказывается, о смерти можно узнать гораздо больше, чем они до этого подозревали.

– История, химия, письмо – все как в школе, – ворчал Роуэн, оставаясь наедине с Ситрой, поскольку при Фарадее пожаловаться он бы не рискнул.

Кроме того, была «жатва».

– У каждого жнеца есть квота – двести шестьдесят человек ежегодно, – сказал им как-то жнец Фарадей. – То есть в среднем по пять человек в неделю.

– То есть, у вас есть и выходные, – пошутил Роуэн, стараясь придать разговору слегка нервозную живость.

Фарадей не поддержал Роуэна. В «жатве» для него не было ничего смешного.

– В те дни, когда я не работаю, я посещаю похороны и собираю информацию для будущей работы, – сказал он. – У жнецов, то есть у хороших жнецов, не бывает выходных.

Мысль, что не все жнецы могут быть хорошими, до этого не приходила в голову ни Роуэну, ни Ситре. Всем было известно, что жнецы придерживались высочайших морально-этических стандартов. В своих действиях они были мудры и справедливы. Даже те из них, кто стремился к известности, заслуживали этого. То, что не все жнецы могут быть так же достойны уважения, как жнец Фарадей, не укладывалось в голове его учеников.

Ситра так и не научилась преодолевать шок, который сопровождал каждый акт «жатвы». Хотя жнец Фарадей – после первой попытки – уже не предлагал им самим стать орудиями смерти, роль соучастника этого действа была весьма тягостной. Все эпизоды безвременной кончины каждый раз были окутаны новым облаком ужаса, и, как повторяющийся каждую ночь кошмар, не теряли своей остроты. Ситра надеялась, что она привыкнет, притерпится к этому ужасу. Но этого не происходило.

– Это означает, что я сделал мудрый выбор, – сказал ей жнец Фарадей. – Если твоя подушка суха, когда ты засыпаешь, значит, тебе недостает силы сострадания, и ты не можешь работать жнецом.

Ситра сомневалась, что Роуэн плачет перед сном. Он умел держать свои эмоции при себе, и Ситра была неспособна что-либо прочитать в его душе, непроницаемой, как черный ящик в темноте. А может быть, как раз наоборот, она была совершенно прозрачна, и ее взгляд проникал насквозь, ни за что не зацепившись? Ситра не знала, что и думать.