Отмеченная судьбой - Альбина Нури

— А когда они вернулись? Почему?

— Лично я уверена: будь его воля, Игорь никогда бы сюда не приехал! Но так уж сложилось. Его близкий друг, Саша Волков, царствие ему небесное, поддерживал с ним связь. И рассказывал мне об Игоре. Подробностей не знаю, но сначала, как уехал в начале шестидесятых, он жил где-то в Сибири, работал на комсомольских стройках. Там и с женой своей будущей познакомился, твоей бабушкой. Потом папа твой родился. Примерно тогда они и вернулись в Казань. Вместе на одном предприятии работали, он в ремонтно-строительном отделе, а она экономистом. Квартиру им дали, двухкомнатную. Саша говорил, хорошая квартира, на четвертом этаже, он на новоселье ездил. Вроде все у них в порядке было, и слава богу. Я к тому времени любовью своей переболела, про Игоря просто как про друга у Саши спрашивала. Радовалась, когда он дедом стал. А через два года они сюда перебрались. Не знаю, Верочка, имею ли я право тебе это говорить. — Пожилая женщина замолчала, нахмурилась и принялась нервно теребить скатерть.

— Ирина Матвеевна, мне нужно как можно больше узнать про своих родных, а спросить, кроме вас, некого, вы же знаете! — взмолилась Вера.

— Да я вроде сплетница какая-то получаюсь! Людей уж на свете нет, а я грязное белье на свет выволакиваю, — с сомнением проговорила Ирина Матвеевна.

— Пожалуйста! Я же сама спрашиваю. Никакие это не сплетни, что вы, в самом деле! Я ведь не посторонний человек! Это несправедливо, что вы все знаете, а я — ничего. Это ведь мои родственники!

— Хорошо, хорошо, Верочка, убедила! — сдалась Ирина Матвеевна. — Одним словом, твой отец был… зависимым человеком.

— Пил? — быстро спросила Вера.

— Нет, не пил. Играл в карты и, к сожалению, много проигрывал. Намучились они с ним. Это уж мне потом Валя, бабушка твоя, рассказывала, когда они приехали. Правда, обычно она больше слушала, чем другим про себя говорила. Такая уж она, редко откровенничала. Мы с ней подругами были, но некоторые вещи от нее нипочем не узнаешь! Мне кажется, ты очень на Валюшу похожа. И внешне — темноглазая, нос у тебя бабушкин. И по характеру — искренний человек, но душу никому не открываешь, до конца о себе не рассказываешь.

Вера улыбнулась и ничего не ответила.

— Валя говорила, Володя институт бросил, хотя учился хорошо, — вернулась к рассказу Ирина Матвеевна. — Нигде не работал. Пришлось с людьми договариваться, фальшивую запись в трудовой делать: тогда ведь за тунеядство и посадить могли. Валя с Игорем так радовались, когда Володя с Зоей познакомился! Очень она им нравилась: трудолюбивая, порядочная, скромная, жизнерадостная девочка. Надеялись, бросит игру, все наладится… Поначалу так и вышло, а потом еще хуже стало. Вещи из дома стал таскать, деньги воровать. А уж они с Зоей женаты были, ты родилась. В конце концов Володя проиграл огромную сумму. Сколько — не скажу, но квартиру родителям пришлось продать. Иначе бы живым его не оставили. Валя с Игорем так боялись за Зою, за тебя! Ты совсем малышка была, двух лет не исполнилось!

— Ужас какой! — Вера слушала и не верила.

— Врагу не пожелаешь. Так они здесь и оказались — жить ведь где-то надо было!

— Где-то надо было, — механически повторила Вера. Она и сама оказалась в Корчах по той же причине.

— Вот как бывает в жизни, — вздохнула Ирина Матвеевна. — Игорь с Валей, пожилые люди, уважаемые, а жилья на старости лет лишились! Они и пенсионерами работали, но тут уж пришлось перестать — не наездишься туда и обратно каждый день. Валя говорила, одно хорошо: ни одного картежника ближе чем на пятьдесят километров!

— Неужели после всего этого отец стал бы играть?! — воскликнула Вера.

Ирина Матвеевна мрачно усмехнулась:

— Алкаши квартиры-машины пропивают, жен теряют, работы лишаются, а все одно — пьют. И твой отец запросто мог за старое взяться. Хотя, конечно, теперь уж не узнаешь, как оно было бы. Играть Володьке было не с кем, сидел взаперти в деревне, под присмотром семьи, и не рыпался. Игорь был совсем как раньше — громогласный, подвижный, шумный, энергичный. Только с брюшком и почти вся голова седая. Валя тут быстро прижилась, перезнакомилась со всеми. Они такие люди были хорошие, отзывчивые. Володька, конечно, сторонился всех, пришибленный ходил, чувствовал, что на него косо смотрят. Деревня-то маленькая, ничего не скроешь. Конечно, все про все знали. Осуждали его, что родителей и жену с дочкой без крыши над головой оставил. Мама твоя ко двору пришлась: простая такая, общительная…

— Мама? Фантастика какая-то, — не удержалась Вера.

— Чему ты удивляешься?

— Нет, нет, ничего, не обращайте внимания.

— Так вот, примерно через полгода после переезда опять началось.

— Что началось?

— Как тебе сказать… Что-то стало происходить. Игорь все больше мрачнел. Валя в себе замыкалась, глаза у нее то и дело были красные, заплаканные. Игоря частенько стали видеть пьяным. Ссорились они между собой, выясняли что-то, кричали друг на друга — слышно было. А однажды Валя пришла ко мне, села вот так же на кухне, голову на руки уронила и расплакалась. Я к ней — что случилось? А она: Зоя хочет с Володькой развестись. Опять, что ли, спрашиваю, за старое взялся? Нет, говорит, но Зоя уехать собирается, больше не хочет здесь жить. И вдруг как выкрикнет: «А кто бы захотел?!»

— Выходит, мама с папой развелись?

— Нет, не успели, — покачала головой Ирина Матвеевна, — вечером того же дня Володя пропал.

— Как так — пропал? Ушел куда-то?

— Никуда он не уходил, Верочка. Был дома, в их с Зоей комнате, той, что напротив входной двери. Все остальные на кухне сидели, и никто не видел, чтобы он мимо них к выходу шел. В окно тоже не вылезал: зима, снегу намело, а следов под окнами не было. Да и зачем ему понадобилось бы в окно лезть? Весь дом перерыли сверху донизу, милиция обыскивала и сад, и баню. Искали всей деревней, тогда здесь домов двадцать было, а может, и больше. И к озеру ходили, и в поля, и собак заставляли след брать. Все без толку. А через три дня, опять под вечер, нашелся.

Ирина Матвеевна зябко поежилась и бросила взгляд на темное, распахнутое в глухую ночь окно.

— Надо бы закрыть. Холодно что-то.

— И где? — Вера подалась вперед. — Где он был?

— Все в той же комнате. Лежал на полу. Мертвый.

— Как? — ахнула Вера, ничего не понимая.

— Я сама видела, как его нашли. Помню, Валя так страшно закричала, все соседи сбежались. Володя лежал посреди комнаты на спине. А лицо… Это было самое ужасное, что я видела в жизни. — Голос Ирины Матвеевны стал едва слышным. — Оно было… худое.

— Худое? — недоуменно переспросила Вера. Она ждала чего угодно, но не этого.

— Володя был плотный, крепко сбитый такой, и лицо круглое. А тут лежал перед нами скелет, высохший, тощий. Щеки ввалились, губы истончились. Ручки как прутики.

— Но это же чушь! Невозможно так исхудать за три дня!