Дорогами тьмы - Филиппа Грегори

Ноги Изольды скользнули в новые красные башмачки. Идеально. Нигде не жало и не терло – их явно сшили специально для нее, по ее мерке. Она крепко затянула ленты, и, повязав их изящным пурпурным бантом, поймала восхищенные взгляды посетителей таверны, глазевших на ее точеную худенькую лодыжку. Изольда поднялась, прошлась, пританцовывая. Каблучки – аккуратные, удобные, крепкие – сделали ее выше и элегантнее. Пальцы блаженствовали, подъем наслаждался нежностью прилегающей к ноге кожи. Она крутанулась, присела в глубоком реверансе и беззаботно рассмеялась.

– Они превосходны.

– Удобны для танцев?

– Я их почти не чувствую.

Она сделала несколько танцевальных па. Еще один посетитель оторвался от завтрака и эля, воскликнул:

– Поостерегись, юная леди. Еще шаг – и ты унесешься танцевать на улицу.

– Так ведь ей ничего другого и не остается, как танцевать, – ухмыльнулся торговец. – Это же бальные башмачки, ничего не поделаешь.

– Они – само совершенство.

Она закружилась на одном месте, пышная юбка взлетела, и на свет выглянули красные носки башмачков с упоительными пряжками.

– Они должны стать моими. Сколько ты за них хочешь?

Торговец управился с завтраком. Осушив кружку с элем, он припечатал монетой столешницу, взвалил на спину тюк и направился к двери.

– Погоди! – воззвала к нему Изольда. – Я должна заплатить тебе за башмачки, а Ишрак хочет сережки. Мы так и не обсудили цену. Сколько? Башмачки должны стать моими.

Невероятно, но торговец будто позабыл о ней. Он словно не слышал ее, отказываясь брать деньги за проданный товар. Беззвучно он отодвинул засов на двери и распахнул ее во всю ширь. Солнечный свет залил таверну, бравурная музыка танца, стремительная, быстрая, ворвалась внутрь вместе с настойчивым, зовущим за собой стуком барабана, эхом прокатившимся вдоль бревенчатых стен. Торговец свалял дурака, забыл закрыть дверь, и назойливая музыка все настойчивее и громче предлагала Изольде присоединиться к танцу.

– Ты не можешь вот так взять и уйти! Эти башмачки должны стать моими! – возвысила голос Изольда, пытаясь перекрыть ликующую танцевальную вакханалию. – Они принадлежат мне!

– Ошибаешься, – отозвался торговец. – Это ты принадлежишь им.

Он вышел на площадь. Сияло солнце, кружили танцоры, надсадно стучал барабан, жизнерадостно пела скрипка, способная поднять из могил мертвых, и Изольда – непостижимо, необъяснимо, безумно – приподняла подол платья, блеснула новенькими красными башмачками, выскочила на улицу и пустилась в пляс.

Лука наблюдал, как отряды воинов лорда Варгартена выстраивались в шеренги во дворе замка. Жалкое зрелище они являли собой: плохо вооруженные, расхлябанные. Слуги и желторотые мальчишки суетились возле них, совали тем, у кого не было ни мечей, ни даже кинжалов, заостренные колья вместо пик, ножи и деревянные топоры.

– Знаю, знаю, о чем ты думаешь, – прогудел лорд Варгартен, отрывая Луку от созерцания неразберихи, творившейся на крепостном дворе. – Сборище прохвостов и дуроломов. Но в наших местах уже несколько десятилетий как установился мир, и я не могу постоянно содержать армию в полной боевой готовности. Да и плясуны эти бросятся врассыпную, как только нас увидят. Думаю, до сражения дело не дойдет. Кстати, эти болваны и мошенники ребята хваткие и всегда охочи до драки.

– Никаких сражений! Надеюсь, мы все уладим мирным путем, – воскликнул Лука. – Я хочу привести их к Божьей благодати, призвать к покаянию. Обездвижьте их, пусть священник поговорит с ними. Я должен выяснить, что принуждает их танцевать. Я должен понять, как излечить их.

– Пробовал когда-нибудь, – усмехнулся лорд, – уговорить шайку танцоров спокойно постоять на месте?

– Нет, – признался Лука. – Я новоиспеченный расследователь. И никогда прежде не встречался с танцорами. Мой писарь брат Пьетро считает их одержимыми.

Властитель замка нахмурился, склонил на плечо голову и оглядел Луку с головы до ног. Таким же взглядом он обычно смотрел на резвящихся на поле жеребят-стригунков, решая, выйдет ли из них толк или они на всю жизнь останутся тощими и бестолковыми несмышленышами.

– Армию вел когда-нибудь в бой? Видел, как бьются в схватке?

Лука замотал головой:

– Рабовладельцы-оттоманы напали на мою деревню, но меня там не было, я был совсем ребенком.

– Ты бы все равно ничего не смог сделать, они непобедимы, – с горечью заметил лорд. – Но верю я, придет время, и армия христиан бросит вызов неверным. Возможно, юный граф Влад из Валахии станет первым, чьи воины выстоят под натиском оттоманов. Дай, Боже, сил ему и направь руку его разить безжалостно. Долго держался Константинополь, ибо отступать было некуда.

– Они забрали моих отца и мать, – стиснув зубы, сказал Лука. – Если бы я был там тогда, когда они налетели на деревню, я бы сражался. Бился бы с ними, защищая свою мать. Надеюсь, хоть что-нибудь, но я бы сделал, не позволил бы им уйти, не расквитавшись с ними.

Лорд Варгартер понимающе кивнул и хлопнул его плечу, выражая неуклюжее, грубоватое сочувствие.

– Не сомневаюсь, – сказал он. – И все же следует признать, что вплоть до сего дня ты ни разу не обращал врагов в свою веру и не бился с ними?

– Я много чего повидал – ужасающего, странного. Я составлял отчеты.

– Но никогда не действовал напрямую?

– Нет.

– Тогда поверь мне на слово. Намного проще взять кого-нибудь за шкирку и выбросить пинком за дверь, чем договориться. Напрасный труд – молоть языком, убеждать кого-то, раскрывать перед ним душу. – Лорд Варгартен презрительно сощурился. – Моя жена не просто так считает, что их надо утопить. Она выражает мнение большинства. Чего уж проще – пустить их на корм рыбам. Быстро и гладко. Решение окончательное. А я такой же человек, как и все, я тоже предпочитаю окончательные решения.

Лука отчаянно затряс головой.

– Вы – предводитель этих людей. Ваши решения должны быть верными, а не самыми простыми и быстрыми.

Лорд усмехнулся.

– Откуда ты такой взялся? Да где же ты видел лорда, который бы поступал вопреки своим интересам и упускал бы из рук выгоду? Каждый в этом мире – и лорд, и нищий попрошайка – думает только о себе, стремясь устроиться в этой жизни как можно лучше и проще. Да ради других никто и палец о палец не ударит. С чего вдруг?

– С того, что вы – богаты, – смиренно ответил Лука. – Образованны. В ваших руках власть, и власть эта дарована вам Богом. Вы как пастырь с овцами. Вы должны заботиться об их безопасности. Вы руководите ими, они же платят вам преданностью. Вы стремитесь быть справедливым лордом, а не тем, кто лишь пользуется своей властью над людьми.

Лорд Варгартен хмыкнул:

– Да люди для меня ничего не значат, и остальные лорды думают так же. Люди эти – овцы, как ты верно заметил, я стригу их и режу на мясо, как домашний скот. Они – хлебные колосья, которые я жну, поля, которые я вспахиваю. Арендаторы-горожане – моя собственность, которую я покупаю и продаю вместе с землей. Их лачуги-сараи – те же загоны, в которых я держу остальную скотину и охотничью дичь. Когда я умру, мой сын будет повелевать ими, а затем мой внук будет властвовать над их внуками. Их наследуют вместе с пашнями, как рвы и канавы, они – такое же мое добро, как мои гончие псы.