Великая перезагрузка. Война за мировое господство - Алекс Джонс

комиссии дало мне прекрасные возможности для обучения, и многие коллеги по комиссии сделали очень много для расширения моего кругозора в международной политике»60.

Пожалуй, это несомненный рекорд для любой политической организации всех времен: основать организацию в 1973 году, а в 1976-м сделать одного из ее членов президентом, а еще 15 – членами его правительства. И даже если многие вспомнят, что Картера довольно быстро поглотили внутренние и внешние проблемы страны, от захвата заложников в Иране до разгона инфляции и дефицита газа, это не избавило следующего президента, выходца из противоположной партии, от огромного количества членов Трехсторонней комиссии уже и в его администрации. Рокфеллер пишет:

Во время внутрипартийных предварительных выборов в 1980 году, например, один из сторонников Роналда Рейгана опубликовал следующее сообщение: «Те же люди, что привели к власти Джимми Картера, теперь хотят, чтобы вы голосовали за Джорджа Буша», и указал, что Буш так же, как и Картер, входит в состав Трехсторонней комиссии. Не знаю, повлияло ли это на исход голосования, но такова природа политики в демократическом обществе. Отмечу только, что президент Рейган в итоге понял ценность Комиссии и пригласил всех ее членов на прием в Белом доме в апреле 1984 года61.

Мне стало грустно после прочтения этих слов, поскольку они свидетельствуют о том, что и Рейган в конце концов поддался влиянию глобалистов. Может быть, конечно, он просто хотел держать врагов в поле зрения. А может быть, все дело в желании удержать власть, которое присуще большинству политиков.

Напоследок еще раз дадим слово Дэвиду Рокфеллеру. Вот что он пишет в финале главы «Гордый интернационалист»:

Эти организации отражают мою веру в принцип «конструктивной вовлеченности». Будучи офицером разведки во время Второй мировой войны, я осознал, что эффективность моей работы напрямую зависит от возможности и умения создать сеть влиятельных людей с доступом к важной информации.

Можно подумать, что это цинично и отдает манипуляцией, но я так не считаю. Этот подход позволил мне узнать людей, которые впоследствии, в том числе через много лет дружеских отношений, помогли мне в достижении целей и предоставили множество возможностей значительно обогатить свою жизнь62.

Можете сами поразмышлять, стоит ли и дальше верить, что богатые и влиятельные люди заботятся о вашем благе, или пора испугаться, если не ужаснуться.

* * *

Рокфеллеры обеспечили финансовую мощь Трехсторонней комиссии, а вот интеллектуальную базу создал бывший профессор Колумбийского университета Збигнев Бжезинский. Много информации по этому вопросу можно почерпнуть в его книге 1970 года «Между двумя веками: Роль Америки в эру технотроники». Сейчас на сайте Amazon доступны всего лишь 19 подержанных экземпляров первого издания, так что я потратил почти 50 долларов на покупку одной из оставшихся копий. Изучить эту книгу посоветовал мне Патрик Вуд, и она буквально открыла мне глобалистское мировоззрение.

Так же, как это сделал впоследствии Шваб, значительный объем первой части книги Бжезинский посвятил описанию исторической перспективы, особенно подчеркивая нарастающий темп изменений в мире. Это простая техника, с помощью которой манипуляторы добиваются принятия их идей читателями. Они повторяют вещи и аргументы, с которыми вы и так согласны, а когда вы проникаетесь доверием к автору, он постепенно и очень аккуратно приступает к продвижению собственной повестки. Вот как Бжезинский начинает книгу:

Парадокс нашего времени заключается в том, что человечество одновременно становится более единым и более фрагментированным. И это главный двигатель нынешних перемен. Время и пространство сжимаются, в результате чего глобальная политика стремится к более масштабным, взаимосвязанным и взаимопроникающим формам, а приверженность и верность традиционным институтам и идеологиям постепенно разрушается. Человечество становится более единым и близким, несмотря на то что разница в уровне жизни социальных слоев и групп увеличивается. В сложившихся обстоятельствах близость, вместо того чтобы способствовать единству, порождает напряженность, вызванную новым ощущением глобальной перегруженности63.

Для первой книги профессора Колумбийского университета – весьма неплохо. Не сказать, чтобы безупречно с логической точки зрения, но в целом автор определяет двойственность объединения и разделения. Захватывающее чтиво, однако вызывает и чувство тревоги. Впрочем, это нормальное состояние для большинства людей.

Однако только к четвертой части, озаглавленной «Американский переход» (объемом примерно в 200 страниц), Бжезинский начинает постепенно раскрывать планы грядущей революции. Войну Соединенных Штатов с Великобританией он называет Первой американской революцией, Гражданскую войну – Второй американской революцией, а период после Второй мировой войны – Третьей. И тут он переходит к восторженному и гиперболизированному воспеванию благ новых технологий, ровно так же, как поступит Клаус Шваб десятилетия спустя:

Третью американскую революцию определить сложнее всего, поскольку мы находимся в ее разгаре и не можем предугадать, чем она закончится. Но в некотором смысле ее определить легче, чем вторую, поскольку и ее течение, и возникающие изменения проходят в намного более сжатые сроки. Третья революция начала набирать ход после Второй мировой войны, с взрывным ростом и развитием высшего образования, необходимость и важность которого была признана практически всеми членами общества; с объединением национальной власти и современной науки, которое увенчалось освоением атомной энергии и привело к тому, что государство стало главным спонсором научных исследований; с рождением и стремительным развитием новых систем связи и транспорта: начиная с охватившей весь континент сети федеральных автодорог, не имеющей аналогов в мире, и системы общественного транспорта, заканчивая появлением уникальных в своей эффективности трансконтинентальных линий телефонной связи и, наконец, национальной телесети; с началом глубокой трансформации управленческой практики, вызванной появлением компьютеров и других электронных устройств, которые позволяют победить расстояние, сложности и даже размывание полномочий; с утратой промышленностью своей позиции главного источника занятости американцев64.

Трудно поверить, что в этом абзаце всего три предложения. Небезосновательно принято считать, что, если автор использует невероятно длинные и сложные предложения, значит, он хочет вас запутать.

Давайте поделим аргументы Бжезинского на более понятные логические части.

Больше людей получают высшее образование – значит, нужна новая политическая система!

Правительства финансируют крупные научные разработки – значит, нужна новая политическая система!

У нас появилась атомная энергетика – значит, нужна новая политическая система!

У нас появились телефоны – значит, нужна новая политическая система!

У нас появились шоссе – значит, нужна новая политическая система!

У нас появился телевизор – значит, нужна новая политическая система!

У нас появились компьютеры – значит, нужна новая политическая система!

Я продолжу ряд аналогичным аргументом: у нас появились новые сорта мороженого, кроме ванильного и шоколадного, – значит, нужна новая политическая система!

Как обычно, адепты радикальных перемен не могут в