Спецоперации Второй мировой - Януш Пекалкевич

На вокзале я был на четверть часа раньше необходимого времени, а через четыре часа вышел на перрон Сен-Лазерского вокзала Парижа. Оказавшись дома, запер все двери и только тогда взглянул на карту.

Это была снабженная многими штемпелями и печатями синька секретного плана Атлантического вала на участке Нормандии от Гавра до почти Шербура с указанием дислокации войск и береговыми оборонительными сооружениями протяженностью до 200 километров. Длиною около двух с половиной метров в масштабе 1: 50000 карта отражала все бункеры, позиции огнеметов, дальность огня и углы обстрела каждой артиллерийской батареи, склады снабжения и боеприпасов, систему телефонной связи и наблюдательные посты. Вся ее поверхность была покрыта небольшими черными кружками, полукружиями и штриховкой.

В тот же день я отнес карту в контору полковника Тони, которая под видом филиала Красного креста располагалась напротив станции метро Помп. Полковник приказал снять с карты копию и передать их немедленно полковнику Реми. Тот назначил встречу в один из последующих дней рыбачьего куттера из Пон-Аве с траулером «H-5I» и лично доставил карту в Лондон.

Карта эта была, по сути дела, первым оригинальным документом по Атлантическому валу, попавшему в Лондон. Английская воздушная разведка установила, что почти все, отмеченное на карте, еще не было построено. По истечении года, однако, стало ясно, что немцы продолжали строительство вала точно в соответствии с этой картой, так и не заметив пропажи одного из ее экземпляров.»[26]

Пока в лондонской секретной службе шли разговоры о карте Душе, Кан стал ареной новой аферы с картами.

Для маскировки аэродрома Карпик под Каном командование немецких военно-воздушных сил решило соорудить ложный аэродром около деревушки Эншам, на котором были расположены макеты нескольких эскадрилий пикирующих бомбардировщиков «Штука», изготовленных из дерева. По ночам истинный аэродром был постоянно затемнен, тогда как на ложном маркировочные огни были видны издалека. Несмотря на эти меры, в мае 1942 года аэродром Карпик подвергся бомбардировке английской авиации и был полностью разрушен, причем бомбы ложились точно в цель. Командование противовоздушной обороны немцев в Париже было обеспокоено. В Кан был послан один из опытнейших криминалистов. При проверке планов и чертежей новых аэродромных сооружений им было установлено, что все они были изготовлены в одном из французских копировальных бюро, находившемся на Рю Сен-Манвью и принадлежавшем офицеру резерва Анри Брюнэ. Его копировальное бюро отличалось безукоризненной работой, поэтому многие немецкие учреждения и организации передавали туда свою документацию для размножения. Даже комендант крепости на острове Джерси присылал в это бюро свои планы. Все работы проводились под контролем немецкого офицера и в ходе расследования ничего подозрительного обнаружено не было. Разгадка была найдена только через несколько дней, когда офицеру абвера пришла в голову мысль разобрать копировальное устройство. Оказалось, что в нем был вмонтирован фотоаппарат, делавший съемку копировавшихся материалов, в особенности карт.

Анри Брюнэ был расстрелян через несколько недель после своего ареста. Волны беспокойства от его дела дошли даже до берлинского военного трибунала.

С усилением деятельности движения Сопротивления росли и немецкие репрессии. Но как ни удивительно, именно одно из таких мероприятий позволило «Центурии» проникнуть в недосягаемый до тех пор объект — город Шербур.

В ночь на 16 апреля 1942 года в нескольких километрах от Кана на перегоне Париж — Шербур был взорван немецкий военный состав. Погибли несколько десятков немецких солдат. Наряду с обычным расстрелом заложников, было объявлено, что впредь в каждом немецком поезде будут находиться гражданские лица из числа французов — в качестве заложников. Для этой цели хватались случайные прохожие и пассажиры на перронах вокзалов, ждавшие прибытия своих поездов, поскольку даже самые отъявленные колаборационисты добровольного желания для этого не изъявляли. Но вот Жильбер Мишель, член организации «Центурия», изъявил желание стать заложником в свободное от работы время. В вагоне первого класса, сразу же за локомотивом, он едет, имея на руках специальный пропуск, через запретные прибрежные зоны. В Шербуре, ожидая обратный поезд, он в течение полудня свободно разгуливал по городу, каждый раз выходя в район порта. Таким образом, в результате его постоянных поездок в качестве «заложника», «Центурии» удается узнать довольно многое о деятельности немцев в Шербуре.

Робер Дуэн, бывший до войны директором школы изящного искусства, зарабатывал себе на хлеб в качестве скульптора и церковного реставратора, что предоставляло ему возможность для выезда в нужное для него время в запретные зоны. Став членом «Центурии», он специализировался на работах на церковных башнях. В хорошую погоду он регулярно выезжает на велосипеде в местечко Ранвилл, так как с колокольни тамошней церкви Нотр Дам открывается хороший обзор обширного района от Кана и до устья реки Орн. Особое внимание он уделяет именно ей, так как там немцы ведут строительные работы по сооружению артиллерийских позиций для гаубичной батареи под Мервиллем.

Одной из важных гаваней между Гавром и Шербуром является Пор-ан-Бесс. В ней немцы расположили флотилию тральщиков и несколько торпедных катеров. Жирар задействовал там до десятка своих людей, которые ничего не знали друг о друге. Один из них Леон Кардрон, бывший в свое время капитаном траулера, получает время от времени разрешение на выход в море на парусной лодке на рыбалку. В Лонге, примерно в полукилометре от обрывистого берега, немецкие моряки строили береговую батарею из четырех 150-миллиметровых орудий. Кардрон, рыбача в нескольких сотнях метров от берега, хорошо просматривал позицию батареи и расположение минных полей, обнесенных колючей проволокой, делая потом схему с точностью до десятка метров. В нескольких километрах восточнее расположена деревушка Арроманш. Своим старым «Кодаком» он сделал не один десяток снимков этого участка побережья, которые сыграли немаловажную роль при последующей высадке войск союзников.

В районе будущего вторжения англичан находился небольшой морской курорт Люк-сюр-Мер. Там вел свою практику земский доктор Жак Сустендаль. Эта работа позволяла ему выезды в район, где еще не было людей «Центурии». Немцы, проявлявшие особую заботу об этом участке побережья, ввели с 19 часов вечера комендантский час. Единственным французом, который имел право выхода на улицу после этого времени, был доктор. А так как все его пациенты проживали в запретной зоне, после каждого своего визита туда он приносил важные сведения.

В 1942 году в Кане жил молодой человек, занимавшийся вопросами картографии организации «Центурия». Это был Робер Тома, изготовлявший карты и схемы на основе добытого членами организации информационного материала, сыгравшие значительную роль в планировавшейся высадке войск союзников. Ему было 23 года и за полтора года своей работы он изготовил более 4000 карт и схем, отражавших полную картину всего побережья Нормандии с указанием каждого орудия, каждого пулеметного гнезда и даже маленьких бункеров, возникавших во все большем числе в ходе строительных работ по сооружению Атлантического вала.