Неизвестный псевдоним Бога - Юлия Ефимова

– Даймонд, надо же, вам уже по сорок, а вы все кличками детскими пользуетесь, – не удержался и уколол Клима отец, но тут же добавил: – Вот и докажи, что ты профессионал, мне в первую очередь докажи, что правильно выбрал себе профессию. Если это убийство, – сказал он, но, подумав, поправился: – Если ты думаешь, что это убийство, найди убийцу друга.

Желваки заходили у Клима, но он сдержался и промолчал. Хотя очень хотелось крикнуть: почему он, сорокалетний мужик, должен что-то доказывать, почему до сих пор, по прошествии двадцати лет, ему приходится оправдываться за выбранную профессию? Но это все лирика, а вот если он не сдержится, за этим последует настоящая революция, поэтому молчать, стиснуть зубы и молчать. Подчиняясь своим мыслям, Клим отхлебнул из стакана молоко и спросил:

– А тебе я могу лично чем-то помочь? Мама сказала – у тебя проблемы, – стараясь, чтоб голос звучал как можно естественней, спросил Клим.

– Мне может помочь лишь один человек, но я никак не могу его найти, может, он и умер уже, – со вздохом ответил отец, словно и не пытался еще пять минут назад уколоть сына. – Понимаешь, мы строим концертный зал. Проект большой, можно даже сказать, грандиозный для нашего города, все давно просчитано, деньги федеральные и тоже большие. Место было выбрано не случайно на берегу нашей красивейшей реки, что разделяет город на старый и новый. – Отец так легко делился с Климом информацией, как не делал этого никогда, из чего сын сделал вывод, что дела у него совсем плохи.

– А где конкретно? – спросил Клим.

– В том-то и дело, – снова вздохнул отец, и количество его вздохов за одну минуту превысило все существующие в их семье нормы, – у старого моста. Наша фирма выиграла тендер на строительство и проектировку, и все бы ничего, но на том месте идут старые штольни, которым лет двести. И чтоб строить там, нужен специальный план этих поземных ходов, а его у нас нет. На обследование их уйдут не месяцы, а годы, и это при условии, что мы бросим на это все свои силы. Наши конкуренты, которые проиграли нам в честной борьбе, сейчас рвут и мечут, чувствуя, как запахло жареным, вернее, паленым мясом, нашим мясом.

– А что может быть? – спросил Клим.

– По условиям мы через неделю должны презентовать свой проект, но если у нас не будет на тот момент всей документации, то автоматически договор с нами расторгается и принимается проект, занявший второе место, а у них он в новом городе стоит, почти в поле, поэтому проблем с землей не будет, правда, на вид сарай сараем, но зато вся документация в порядке.

– А что за человек, который мог бы тебе помочь?

– Да, – отец махнул рукой, – некий Чудов, профессор-геолог, он составлял со своими студентами точную карту этих штолен в девяностых, причем не просто карту, а с указанием грунта, где и какой. Только эта карта могла бы меня спасти.

– А перенести проект нельзя?

– Когда мы подавали заявку, то выиграли в тендере по конкретно заявленным параметрам, которые прописаны, и изменять их нельзя. Здание наше было изначально выигрышным, и мы без проблем обошли конкурентов, а вот землю у нас выбирал, оказалось, засланный казачок, вернее, предатель. Никто не перепроверил, место ведь и правда красивое, словно прошлое и будущее сошлось, про штольни на радостях от такой красоты тогда и не подумали, даже кто знал о них, словно забыли. Зато это был огромный шанс переиграть нас, выбить из строя самый лучший во всех отношениях проект. Ладно, не заморачивайся, выберемся, жалко, людей придется увольнять. Деньги нам не выплатят, а для проектирования этого грандиозного здания я уже влез в кредиты. По ходу, фирму сохранить не получится.

Залпом, словно водку, допив свое молоко, отец молча пошел к двери и уже на выходе обернулся и сказал:

– Слышал, ты развёлся, поздравляю, наконец-то. Это была не жена, а кошка драная, очень жаль, что мой сын так долго этого не замечал.

«Да, – подумал про себя Клим, – отец был бы не отец, если бы вышел молча. Да и Вику драной кошкой никто не называл», – на этих мыслях Клим усмехнулся. Ему понравилось это сравнение для такой идеальной Вики – в одном отец прав: ему нужно найти убийцу «Космоса», и не для того, чтоб кому-то что-то доказать, а для того, чтоб отомстить за друга. Да и отцу бы хорошо помочь найти этого Чудова, хотя если уж отец с его связями не смог найти, то ему, наверное, это вообще не подвластно.

Сегодня он уже подключил все свои связи, но таков уж местечковый менталитет – не любят здесь столичных выскочек. Казалось бы, из одной структуры люди должны помогать друг другу, ан нет, опер, увидев его корочку с гордой надписью «Подполковник ФСБ», усмехнулся и нагло так сказал:

– Ну и что? Ты мне здесь не командир, езжай в свою Москву и командуй там сколько хочешь.

Не помог даже эмоциональный рассказ о том, что он свой, местный. И вот что удивительно, если бы Клим показал ему корочку соседнего города, то был бы встречен как брат, выслушан и по возможности снабжен всеми сведениями, а москвичей – нет, не любит простой народ столицу. Возможно такое только в нашей странной стране, где в крови ненависть пролетариата к столице и всем, кто там проживает.

Благодаря нашему, честно скажем, странному менталитету пришлось звонить начальству, хотя делать этого очень не хотелось, ведь звонок мог привести к тому, что, вдруг вспомнив про него, незамедлительно вызовут в строй, а этого жуть как не хотелось, надо было еще разобраться, что произошло в родном городе Н с другом Юркой. Но начальство, к его удивлению, выслушало внимательно, минут пять многозначительно помолчало в трубку. Клим знал это молчание, а также ему было доподлинно известно, что прерывать его ни в коем случае нельзя. Вот сколько начальство хочет молчать, столько и надо, поэтому терпеливо в ответ сопел в телефон в надежде, что тяжелое дыхание Клима не даст полковнику забыть, что он не просто держит телефон в руке, а разговаривает с подчиненным. В конечном итоге его терпение было вознаграждено личным телефоном майора ФСБ города Н, с которым подполковник был знаком и которому доверял на все сто.

– Ты же понимаешь, Клим, – словно извиняясь, сказало начальство, – если я позвоню через верха официально, будет много вопросов, а дело не сдвинется с мертвой точки. Тут действует правило: чем знакомства ниже, тем больше от них будет пользы.

Климу хотелось спросить, где записаны такие правила и почему ему не дали их почитать, но промолчал, понимая, что, скорее всего, они литературный талант самого начальства.

Майор ФСБ из города Н оказался неплохим парнем, откликнулся помочь, но был сильно занят. Попросил скинуть всю суть просьбы на телефон и клятвенно обещал в ближайшее время перезвонить. И вот сейчас Клим смотрел на экран своего смартфона, словно гипнотизируя его, но неплохой парень майор ФСБ из города Н по-прежнему нарушал свою клятву – телефон молчал.

1914 год, осень, Царскосельский госпиталь

Карлу Фаберже из всех великих княгинь больше всего импонировала Татьяна. Хотя венценосные родители и назвали своих дочерей в честь Пушкинских героинь «Онегина» – Ольгой и Татьяной, – получилось наоборот: мечтательной была Ольга, а Татьяна оказалась энергичной, отлично ездила верхом, шефствовала над уланским полком и гордилась этим.