На прикладе насечки, на сердце рубцы - Владимир Колычев

– Слушай, ты что, киллером до армии был?

– Нет, киллером я в армии стал, – усмехнулся Степан. – Начальство заказывало, я исполнял…

– Ну, нормально. Теперь на себя, браток, поработаешь… Или слабо?

__ Почему слабо? Завтра с утра позицию займу, д сегодня подготовиться надо…

__ Тогда и винтовку сегодня на крышу положи, – посоветовал Валера. – Я хоть и не киллер, но кое-что соображаю. Винтовку разобрать надо, все детали тщательно протереть, чтобы ни одного твоего отпечатка не осталось. И патроны тоже вытри, там твои пальчики остаться могут. Соображаешь?

– Есть немного, – кивнул Степан.

– В общем, чтобы ни одного отпечатка не осталось. А завтра в перчатках будь. Как только отстреляешься, винтовку на крыше брось. Незачем ее с собой тащить. Если повяжут с ней, хана…

– Жаль оставлять, классная машинка.

– Ты еще кого-то убивать собрался?

– Нет, конечно…

– Даже если на Дашу снова наедут?

– Не наедут. Она вам десять процентов платить будет.

– Нуда, десять процентов… – кивнул Валера. – В общем, винтовку оставишь на крыше. И домой… Лучше всего в бомжа переодеться. Пусть Дашка ка-кие-нибудь тряпки поищет. И еще аэрозоль нужен, чтобы от тебя реально как от бомжа воняло. Но это у меня есть, в багажнике там. И борода там, и парик… Э-э, специально для тебя прихватил… В общем, я свои деньги отработал, вам с Дашкой помог, так что сейчас купим замок, после чего забирай ствол, говори мне «спасибо», и я отчаливаю…

Удерживать Валеру Степан не стал. И без того па-Рень здорово помог ему, неважно, что за деньги.

В хозяйственном магазине он купил дешевый и, соответственно, слабенький бинокль, кухонный нож с крепким негнущимся лезвием, амбарный замок, две пары нитяных перчаток, ветошь, плоскогубцы, моток толстой веревки – на всякий случай, если вдруг выход с чердака будет заблокирован. В машине Валеры стер на винтовке отпечатки собственных пальцев, попрощался с ним, занес оружие на крышу, спрятал его. Тихонько покинул чердак, навесил замок на петли, защелкнул дужку. Сняв перчатки, спустился вниз.

Несколько часов Степан изучал окрестности дома, бродил по дворам, запоминал дороги, по которым можно было выйти к шоссе, станции метро, троллейбусным остановкам. Нашел местечко за гаражами, где можно было переодеться. В киоске купил бумагу, маркер, нарисовал план, и еще раз прошелся по дворам, чтобы проверить его на местности. Память его не подвела – схема оказалась точной.

Уже стемнело, когда он вернулся домой. Даша лежала в постели, смотрела телевизор.

– Есть хочешь? – заботливо спросила она, поднимаясь.

На ней была шелковая сорочка, просвечивающая на фоне светящегося экрана. Но Степан едва обратил на это внимание. Вроде бы не устал, но вымотался. Что, впрочем, неудивительно. Тяжелое с похмелья утро, лесная прогулка с прицелом на завтрашний день, разведка местности. А еще бомжацкую одежду нужно найти.

– Хочу.

– А пивка? Холодненького?

Девушка прошла на кухню, зажгла газовую конфорку под кастрюлей с водой.

– Ты что, мысли на расстоянии читаешь? – улыбнулся Степан.

– Нет, я просто тебя понимаю. Мне кажется, что мы родственные души… Может, ну его к черту? – обеспокоенно махнула она рукой.

– Не понял.

– Ну, не связывался бы ты с Мусой. Это же так опасно! – Ее голос, казалось, вибрировал от душевного напряжения.

– Эта тварь над тобой надругалась. У него нет права жить дальше, – покачал головой Степан.

– Да черт с ним! Пусть живет! Лишь бы с тобой ничего не случилось!

– Не случится. Все будет хорошо.

– А если нет?

– Если нет, сяду в тюрьму. Отсижу, как надо, и вернусь. Ждать будешь? – отшутился Степан.

А вдруг это пророческая шутка? Вдруг менты возьмут его завтра на месте преступления?.. Но эти мысли не охладили его решимость довести дело до конца.

– Честно? – грустно посмотрела на собеседника Даша.

– Попробуй.

– Если честно, то не знаю… Нравишься ты мне очень, но ведь мы не муж и жена. Мы даже толком ничего друг о друге не знаем… Ты сядешь, а я тебя забуду… Может, и не сразу, но забуду. Извини, но я привыкла говорить правду.

– Тем ты мне и нравишься… А извиняться не надо. Я сяду, а жизнь будет идти своим чередом. Встретишь мужчину своей мечты, выйдешь за него замуж…

– Я не знаю, – вымученно улыбнулась она. – Может, я не смогу тебя забыть. Может, буду ждать… Но лучше не доводить дело до греха. Откажись от своей затеи. Забудем про Мусу, будем жить, как будто ничего не произошло. Будем привыкать друг к другу… А через год я выйду за тебя замуж. Если захочешь…

– Я захочу… Но Муса не должен стоять между нами. Он должен лежать в могиле. Только тогда мы сможем забыть о нем. Или нет?

– Да, конечно… – соглашаясь, Даша низко склонила голову, так, что ее распущенные волосы закрыли лицо. – Пока он жив, счастья не будет…

– Тогда помоги мне, и будет нам счастье.

– В чем помочь?

– Мне одежца нужна. Старая, грязная…

– Нет у меня ничего грязного… Старое от Игоря осталось, а грязного нет, все постиранное… Есть только очень-очень грязное. Штаны его на балконе, вме сто половой тряпки…

Брюки оказались чуть великоватыми, но именно это и требовалось. Завтра у него не будет времени, чтобы переодеться, поэтому грязную одежду придется надевать на чистую… Еще нашелся старый джемпер, тоже на балконе, в углу за трухлявым столом. Даша затруднилась сказать, кому он принадлежал, Игорю или его покойному деду. Так или иначе, этот свитер превращал Степана в натурального бомжа…

– Не нравится мне все это, – сказала Даша уже после того, как он сел за стол.

Она отварила ему пельмени, щедро приправив их сливочным маслом. Поставила на стол бокалы под пиво, наполнила их.

– Мне тоже. Но делать нечего… М-м, а пельмени у тебя домашние! – восхитился Степан. – Сама лепила?

– Нет, Нинка из бакалейного приходила… Ну конечно же, сама!

– Нинку твою из бакалейного уволить надо, – нахмурился он.

– Почему? – удивленно повела бровью девушка.

– Сплетни насчет тебя распространяет.

– А ты что, их собираешь?

– Нет, и даже не слушал. Но факт есть факт… Я так понимаю, все твои продавщицы в курсе, с кем ты спала.

Он хотел сказать это мягко, но вышло жестко. Даша чуть ли не до крови закусила губу.

– Ну, приезжал Валера… – выровняв дыхание, сказала она. – Так не было же ничего. Фантазируют бабы…

– Я хочу верить, что ничего не было. И если они не будут фантазировать у меня за спиной, то поверю.