На прикладе насечки, на сердце рубцы - Владимир Колычев

Какое-то время Даша смотрела на него с каменным лицом, но вот на губах возникла веселая улыбка.

– А ты совсем не такой простой, каким казался вначале.

– А каким я казался?

– Ну, романтиком, что ли… Пришибленным войной романтиком… А ты, Степа, прагматик. Не скажу, что холодный, но расчетливый… А Нинка пока пусть работает. Баба она хоть и ушлая, но весь магазин на ней держится. Мы же с тобой на юг отдыхать поедем. Да, рассчитаешься с Мусой, и мы сразу же с тобой уедем…

– А если я сделаю его завтра?

– Тогда послезавтра уедем.

– Это ты хорошо придумала.

– Ты познакомишь меня со своими родителями.

– И с родителями, и с сестрой…

– Сколько лет сестре?

– На два года старше тебя. Но такая же красивая…

– А вот этого я чтобы не слышала! – в шутку пригрозила пальчиком Даша. – Я у тебя должна быть самой-самой, понял!

– Ну, это само собой… Сестра в Новороссийске живет, у ее мужа там особняк… Своими глазами не видел, какой, но говорят, большой.

– Особняк не может быть маленьким… А чем ее муж занимается?

– Что-то там с портом связано. Перевалка нефти, танкера… В общем, большие деньги.

– Ты мне об этом не рассказывал.

– Наверное, потому что самому неинтересно. Мать писала, что я мог бы у него работать, там платят хорошо. Но я не хочу ни от кого зависеть…

– Ты не будешь ни от кого зависеть, – покачала головой Даша. – Даже от меня. У меня магазин, но мы вместе добавим к нему второй, третий. Мы будем равноправными партнерами…

– Не будем загадывать.

– А я хочу заглянуть в будущее. Потому что ты мне очень-очень нравишься…

Пододвинув к Степану табурет, она села рядом, взяла его под руку, грудью прижалась к плечу парня.

– Так нравишься, что я больше не могу…

Он чувствовал, как вибрирует ее тело из-за влечения к нему. И ощутил, как жарко воспламенилась его кровь, как его охватило желание.

Но Даша отпрянула от Степана, вернулась на место, устыдившись своих чувств, закрыла руками лицо.

– Извини, не сдержалась. Мне кажется, что Игорь здесь где-то… Знаешь, мы возьмем билеты в СВ, будем ехать в купе вдвоем. Там не будет Игоря… Ты согласен?

Степан промолчал. Желание не проходило, и поэтому он ощущал себя ничтожеством, посмевшим предать память боевого товарища. Он по-прежнему жаждал Дашу, но еще больше хотел наказать себя. И ее тоже. И он накажет. Как бы она того ни желала, в поезде он не прикоснется к ней. Правда, узнает она об этом лишь после того, как вагон тронется…

Скорей бы это произошло. Убить Мусу, забрать Дашу и рвануть с ней в родные края. Сможет он сдержаться в поезде или нет, в любом случае это будет уже другая история, в новой жизни, которая начнется после отмщения…

Степан брезгливо крутил в руках баллончик в тщетной попытке найти на нем хоть одно русское слово. Английского он не знал, испанского и арабского тоже, поэтому состав аэрозоля оставался для него загадкой. Может, синильная кислота в нем или какие-нибудь ртутные пары. Может, и не было в нем ничего опасного, но воняло так, что закладывало нос. Даже настоящего бомжа могло стошнить от исходящего от него амбре. А джемпер, брюки, парик, борода, солнцезащитные очки со сломанной и скрепленной скотчем дужкой, початая чекушка водки в заднем кармане…

Он сделал все как надо. И теперь парился на душном чердаке в ожидании человека, которого должен • был убить. Площадка перед кафе пустая, ни единой машины, двери закрыты, на террасе никого, и окна | зашторены, не видно, что происходит в здании. Но * еще только утро, сказка только начинается…

Степан тщательно протер баллончик носовым I платком, забросил его в темный угол чердака. Сде- I лал несколько полуприседаний, чтобы размять застоявшиеся ноги. Окно высокое, смотреть в него можно было только из положения «стоя».

Но через какое-то время Степану пришлось изменить свое положение. Он услышал гулкий стук со стороны входного люка, увидел, как вырвавшийся снизу сноп света разбавил чердачный сумрак. Он тут же плюхнулся на пятую точку опоры, вместо бинокля в руке оказалась початая бутылка водки. Маскировка ему пригодилась, потому что в его сторону шла женщина. Грузная, обрюзглая, потому шла тяжело, вразвалку. Степан наблюдал за ней перифе- | рийным зрением, не всматриваясь в лицо. Но и без того чувствовалось, что женщина настроена агрессивно.

– Э-э, нашел, куда забраться! – натужно дыша, прокряхтела она. – А ну давай отсюда!

– Ы-ы! – не поднимая головы, мотнул ею Степан. – У-у!

– Фу, как от тебя воняет, гадина!

– Мы-ы!

__ Бомжара проклятая! Чтоб ты сдох, вонючка!.. Я сказала, пошел отсюда!

В ответ Степан снова мотнул головой.

– Я сейчас милицию вызову!

– Гы-ы! – изображая радость, закивал он.

Дескать, он не против того, чтобы оказаться в милиции. И выспится на нарах, и обедом разживется.

– Вот тварь! Ничем его не возьмешь!.. Ты скобы с люка снял?.. Ты. Знаю, что ты. Больше некому. Чтобы не закрыли тебя здесь. Ну ладно, ладно!

Женщина ушла. Степан не знал, что она задумала. Может, и правда за ментами пошла. Может, сантехников приведет. Так или иначе, его с чердака погонят. Значит, нужно менять позицию, искать огневую точку в другом доме.

Он поднялся, на всякий случай осмотрелся, глянул в окно. И остолбенел. На террасе кафе, облокотившись на чугунную балюстраду, стоял мужчина со знакомым по фотографии лицом. Муса. Широкая, суженная кверху голова, короткие кучерявые волосы, глазки маленькие, неживые, будто замороженные изнутри, крючковатый с горбинкой нос, тонкие, плотно сомкнутые губы, трехдневной давности щетина на щеках…

Степан представил, как этот гад наваливался на Дашу, и руки сами потянулась к винтовке. Его совершенно не смущали два джигита, маячившие за спиной чеченца. Стоят, широко расставив ноги, орлиными своими взглядами сканируют пространство вокруг босса. Типа охраняют. Ну, ну…

Он не стал высовывать ствол из окна: обстановка позволяла ему стрелять из глубины чердака. Солнце У него за спиной, а значит, оптический прицел не сверкнет в его лучах, не насторожит охрану чеченского насильника, не вспугнет его самого. И винтовка не подведет, и палец на спусковом крючке не дрогнет…

Степан умел стрелять быстро. Но все-таки он замешкался. Пока привел винтовку к бою, Муса повернулся к нему спиной. Он уходил с террасы. И был уже в дверях, когда Степан поймал его затылок в прицел. К счастью, дверной проем высокий, а в зале, куда он входил, было достаточно светло, чтобы удержать в поле зрения цель. А слабина спускового крючка уже отжата… Нельзя ждать выстрела, иначе может дрогнуть рука. Но еще мгновение-другое, и цель будет закрыта телом охранника…