Смерть в чужой стране - Донна Леон

— Нет, ничего такого я не имею в виду. Речь идет только о базе. Пока вы находитесь в Виченце, в самом городе, за все отвечаем мы, корпус карабинеров. Но как только вы явитесь на базу, командовать будут американцы, и американцы станут вам помогать.

— Вы говорите так, словно сомневаетесь в этом, майор, — сказал Брунетти.

— Ничего подобного. Никаких сомнений.

— Значит, я неверно понял ваш тон. — А сам подумал, что все он понял правильно. — Мне бы хотелось съездить туда и поговорить с теми, кто его знал.

— По большей части это американцы, — сказал Амброджани, намекнув Брунетти на трудности с языком.

— У меня с английским все в порядке.

— Тогда у вас не будет проблем.

— Когда можно приехать туда?

— Сегодня, прямо с утра. Или во второй половине дня. Когда вам угодно, комиссар?

Из нижнего ящика Брунетти вытащил расписание поездов и пролистал его, ища линию Венеция — Милан. Нашелся поезд, уходящий где-то через час.

— Я могу успеть на поезд девять двадцать пять.

— Прекрасно. Я вышлю машину встретить вас.

— Спасибо, майор.

— Очень рад, комиссар, очень рад. С нетерпением жду вас.

Они обменялись любезностями, и Брунетти положил трубку. Первое, что он сделал, — это подошел к стенному шкафу, стоявшему напротив. Открыл его и начал рыться в вещах, которые громоздились на дне: пара сапог, три электрические лампочки в отдельных коробочках, удлинитель, несколько старых журналов и коричневый кожаный портфель. Он вынул портфель и стер с него пыль. Вернувшись к столу, он засунул в портфель газеты, потом добавил несколько папок, которые ему еще предстояло просмотреть. Из переднего ящика вынул номер «Панорамы» двухнедельной давности и затолкал туда же, в портфель.

Дорога была знакомой, вдоль трассы на Милан, через поля, выжженные летней засухой до устрашающей черноты. Он сел с правой стороны, чтобы избежать лучей жаркого солнца, которое все еще жгло, хотя уже был сентябрь и неистовость лета пошла на спад. В Падуе, на второй остановке, из поезда вывалились целые толпы студентов университета, они держали в руках свои новые учебники с таким видом, словно то были талисманы, которые перенесут их в лучшее будущее. Он помнил это чувство, это ежегодное возрождение оптимизма, которое обычно посещало его, когда он сам учился в университете — словно девственно чистые тетради в начале первого семестра знаменовали собой обещание лучшего года, чем прошлый, и более светлой участи.

В Виченце он сошел с поезда и оглядел платформу, ища человека в форме. Никого не увидев, спустился по ступенькам, прошел по тоннелю под путями и поднялся наверх, к вокзалу. Перед вокзалом он увидел темно-синий седан с надписью «Корпус карабинеров», заносчиво и без всякой на то необходимости припаркованный под углом к зданию; водитель седана был в равной степени поглощен сигаретой и розовыми страницами «Гаццеттино делло Спорт».

Брунетти постучал по заднему стеклу. Водитель лениво повернул голову и потянулся назад, чтобы открыть дверь. Пока он ее открывал, Брунетти успел подумать о том, насколько иначе обстоят дела здесь, на Севере, по сравнению с Южной Италией. Там любой карабинер, услышав неожиданный шум сзади, немедленно оказался бы либо на полу салона, либо вжался в землю рядом с машиной, выхватив револьвер, а может быть, уже и палил бы в направлении, откуда услышал шум. А здесь, в сонной Виченце, он всего лишь протянул, даже ничего не спросив, руку, чтобы открыть незнакомцу дверь.

— Инспектор Боннини? — спросил водитель.

— Комиссар Брунетти.

— Из Венеции?

— Да.

— Доброе утро. Я отвезу вас на базу.

— Это далеко?

— Пять минут. — С этими словами водитель положил газету на сиденье рядом, выставив на обозрение любителей футбола последний триумф Счилаччи, и завел мотор. Не позаботившись посмотреть ни влево, ни вправо, он выехал с места привокзальной парковки, прямиком врезавшись в мимо идущий поток транспорта. Машина обогнула город, держа к востоку, в том направлении, откуда приехал Брунетти.

Брунетти не был в Виченце по меньшей мере лет десять, но она помнилась ему как один из самых красивых городов Италии, центр которого состоял их узких, кривых улочек, застроенных ренессансными и барочными палаццо, налезающими друг на друга без какого бы то ни было соблюдения симметрии, хронологии или плана. Однако центр остался в стороне, а они промчались мимо бетонного футбольного стадиона, по высокому мосту над железной дорогой, потом по одному из новых автобанов, который вырывался на просторы материковой Италии как доказательство окончательной победы автомобиля.

Не включив сигнал поворота, водитель резко свернул влево и поехал по узкой дороге вдоль бетонной изгороди, поверх которой была натянута проволока. За изгородью Брунетти заметил необычайных размеров антенну связи в виде тарелки. Машина поехала по широкому изгибу направо, впереди показались распахнутые ворота, рядом с которыми стояло несколько вооруженных охранников: двое карабинеров с автоматами, которые небрежно висели на боку, и американский солдат в боевой форме. Водитель замедлил ход, махнул рукой автоматчикам, которые в ответ повели автоматами, пропуская машину внутрь, на территорию базы. Американец же, как заметил Брунетти, следил за ними взглядом, но не сделал никаких попыток задержать их. Быстрый поворот вправо, потом еще один, и они подкатили к приземистому бетонному зданию.

— Здесь наша комендатура, — сказал водитель. — Кабинет майора Амброджани на четвертом этаже справа.

Брунетти поблагодарил его и вошел в приземистое здание. Пол там оказался бетонным, стены увешаны досками с объявлениями на двух языках — итальянском и английском. Слева он увидел надпись «отделение ВП». Немного дальше дверь с табличкой, на которой значилась фамилия Амброджани. Никакого звания, только фамилия. Он постучал, дождался ответа «Avanti»[16]и вошел. Стол, два окна, растение, отчаянно жаждущее воды, календарь, а за столом здоровенный мужчина, шея которого явно бунтовала против тесного воротника форменной рубашки. Его широкие плечи распирали ткань форменной куртки; казалось, что даже рукава слишком тесно облегают запястья. На плечах у него Брунетти заметил одну майорскую звездочку. Когда Брунетти вошел в кабинет, майор встал, посмотрел на часы на запястье и сказал:

— Комиссар Брунетти?

— Да.

Улыбка, осветившая лицо карабинера, была почти ангельской в своей приветливости и простоте. Господи, да у него ямочки на щеках!

— Я рад, что вы смогли приехать сюда из Венеции ради этого дела. — Он на удивление грациозно обошел стол и поставил перед Брунетти стул. — Вот, садитесь, пожалуйста. Хотите кофе? Пожалуйста, можете поставить портфель на стол. — Он подождал ответа Брунетти.

— Да, от кофе я бы не отказался.