Жизнь после смерти - Мэри Роуч

Галль очень преданно относился к своей коллекции. Чтобы отыскать подобающий образец для «органа предрасположенности к убийству и проявлению плотоядных наклонностей», он провел поиск в тюрьмах, ища убийц с грядкообразными выступами над ушами. Еще одним местом плодотворных находок стали для него приюты для лунатиков: благодаря посещению этих учреждений его коллекция гипсовых слепков ощутимо пополнилась – ее каталог включает множество подписей вроде: «№ 5494. Слепок в гипсе с черепа полного идиота».[21]

В поисках образцов, связанных с «Органом поэтического таланта», Галль, любовно отбирая нужный ему материал, обратился к мраморным бюстам великих поэтов. Как свидетельство существования «органа веры в существование Божье» он использовал серию картин Рафаэля. На этих полотнах Христос изображается с шишкой на самой макушке – будто Сатана ухитрился ударить его в это место трезубцем. Не был ли ученый слегка помешан на своей идее? Возможно. Вот пример найденного им свидетельства наличия «органа инстинкта к размножению». Галль знал одного молодого часовщика, который, «эякулируя во время занятий онанизмом», терял сознание от начинавшихся у него конвульсивных и продолжительных подергиваний головы и сильной боли в задней части шеи. «Я думаю, – писал исследователь, – что должна быть связь между функцией плотской любви и церебральными частями в затылочной области». В данном случае, конечно, связь между конвульсивными подергиваниями головы и болью в затылочной области шеи.

Желая найти новые свидетельства в пользу существования «органа инстинкта к размножению», Галль приводит слова молодой вдовы, признавшей, что с детских лет ощущала «сильное влечение, которому невозможно было противостоять» и в подобные моменты задняя сторона ее шеи горела. Ученый описал, как однажды положил руку на заднюю часть ее шеи в момент, когда та горела описанным выше чувственным образом. По его словам, «ясно различалась округлая выпуклость» – и, боюсь, одна из нескольких других, которые могли возникнуть в этой комнате в то же время.

Предмет, которому в коллекции Галля присвоен номер 19 216, – череп Франца Йозефа Галля. Его ученик Н. Д. Оттин (N. J. Ottin) отметил, что «затылок отчетливо указывает на выраженную тягу к сексу».

С того времени, когда работал Галль, дух из таких материальных областей знания, как анатомия и неврология, стал постепенно уходить, наполняя собой более воздушные области – религию, философию, парапсихологию. Казалось, ученые мужи от медицины покончили с исканиями души в плотской оболочке. Правда, с одним на редкость странным исключением.

Что происходит, когда человек (или мышь, или пиявка) умирает на весах

Славное то было местечко, в таком приятно умирать. Большое здание на Блю-Хилл-авеню в Дорчестере, штат Массачусетс, служило местом проведения выставок. Это строение называли Гроув-Холл. В нем было четыре яруса и галерея с портиком, а перед ним свободно росли купы деревьев. Сначала здание было домом Т. К. Джонса, негоцианта, разбогатевшего на торговле с Китаем. В 1864 году его продали врачу-хилеру «вера-пациента-включена-в-лечение», которого звали Чарльз Куллис. Последний устроил здесь приют для туберкулезных больных (Consumptive’s Home), в котором им оказывалась благотворительная помощь на поздних стадиях развития этой болезни. До открытия антибиотиков оставалось еще около 60 лет, и лучшим лечением в те годы считалась молитва. Рутинная практика была проста: больных отправляли в санатории соответствующего профиля под предлогом обеспечения таким образом комплексного «лечения». Однако главной целью была их изоляция – для предотвращения распространения болезни.

Случись вам посетить приют в апреле 1901 года, вы, возможно, стали бы свидетелем любопытного начинания. Полноватый, смиренного вида мужчина 34 лет в очках с тонкой металлической оправой и с волосами менее пышными, чем когда-то, стоял на платформе украшенных орнаментом весов производства компании Fairbanks. Его задачей было уравновесить устройство, с одной стороны которого (на площадке) находилось нечто более всего напоминающее армейскую походную койку, а с другой – система рычажного противовеса. Весы являлись коммерческой моделью, были предназначены для взвешивания кип шелка и имели повышенную вместимость – несомненно, то было наследие торговых дней Т. К. Джонса.

Однако сверху помещалось нечто необычное. Хотя потеря веса была для пациентов приюта делом обычным, никто не стремился использовать для ее измерения торговые весы.

Человек, о котором идет речь, – Дуглас Макдугалл (Douglas Makdougall) – держал в руках деревянный молоток. Он был уважаемым врачом и хирургом и жил в собственном доме неподалеку, в Хаверхилле. В приюте Макдугалла знали как приходящего медика – в штате он не числился. Он также не лечил никого из пациентов и даже не возносил за них молитвы. Все обстояло как раз наоборот: врач ждал – в буквальном смысле и с горячим нетерпением, – когда кто-нибудь из больных умрет.

В течение четырех лет перед этим Макдугалл вынашивал план доказательства существования души человека. Если, рассуждал он, как утверждают многие религии, люди, умирая, покидают свои тела и продолжают существовать в форме духа, то разве душа не должна занимать определенное место в пространстве? «Немыслимо, – писал Макдугалл, – что личность и сознание суть атрибуты того, что не имеет места». А если они занимают определенное место в пространстве, следовал вывод, то они должны сколько-то весить. «И я спросил себя: почему бы не взвесить человека при наступлении смерти?» Если весы в этот момент выйдут из равновесия, рассуждал он, и покажут потерю хотя бы унции, то, значит, это и будет весом души, покидающей тело.

Макдугалл заручился поддержкой двух врачей – Спрулла и Гранта, – которые, однако, предпочли, чтобы их имена не значились среди авторов данного исследования. Или им просто не предложили соавторства? Как бы то ни было, но главным было поместить медицинскую кушетку («походную койку») на платформу весов, после чего уложить на нее умирающего туберкулезника. Уход из жизни такого больного обычно происходит тихо и спокойно, что вполне устраивало Макдугалла, требовавшего особой, как он сам предполагал, «щепетильности». «Больные туберкулезом вследствие долгого течения болезни теряют жизненные силы, а тела их становятся очень легкими. Поэтому весы в надлежащий момент могут показать едва заметное отклонение. Соответственно, – предупреждал ученый, – мы должны вести предварительное наблюдение, находясь в ожидании, возможно, в течение многих часов». Я нахожу, что в подобном энтузиазме есть нечто почти любовное по отношению к своему делу, но в то же время и внушающее беспокойство. Могу себе представить, как Макдугалл, вербуя добровольцев, обращался к пациентам в палате. (В статье для профессионального издания «Journal of the American Society for Physical Research» он отмечал, что стремился заручиться согласием больных за несколько недель до предполагаемой смерти.) «Вы, – убеждал он людей в приюте, – в полной мере подходите для этого дела. Во-первых, вас легко поднять на весы, во-вторых, вы будете практически без сознания, когда мы начнем…» Кто знает, о чем думали сами пациенты, слушавшие врача, просившего помочь ему в его экспериментах.