Мятежный лорд - Виктория Балашова

Байрона рассказ заинтересовал. Его снова манили дорога и приключения. Он так и чувствовал порывы ветра, запах соленой морской воды, видел суетящихся на берегу матросов.

– Нашей целью был Лилль. Мы поехали по грязной дороге, да еще и заполненной повозками и людьми. Ничего примечательного, мой друг. Ничего! К вечеру прибыли в Лилль и разместились в отеле, надеясь на радушный прием, что оправдалось. На следующий день, погуляв по городу, отправились в Гент. Бельгийцы куда любопытнее французов, или просто им встречается куда меньше путешествующих иностранцев. Они пялились на наш экипаж, но вполне дружелюбно. Дороги, Джордж, во Фландрии лучше, нежели французские, – тут Джон вынужден был замолчать, откусив большой кусок отменной ветчины и отломив кусок теплого хлеба.

Джордж не стал торопить друга. Он не ожидал, что тот станет в таких подробностях вспоминать путешествие, но прерывать его не хотелось.

– Рано утром посетили в Генте церковь. Не в пример английским там было полно народу. Возле церкви открылся рынок. В семь утра, мой друг, жизнь кипела! Вы тут не привыкли вставать рано, полагаю?

– Нет, дорогой Джон, мои привычки прежние: завтрак в час или даже в два…

– А мы сейчас встаем рано, чтобы осмотреть достопримечательности. Так вот, в Генте видели коллекцию картин, среди которых – Рембрандт. Исааку нет и девятнадцати, но он был под большим впечатлением, не меньшим, чем мы. Если говорить о жителях, то в целом они приветливы и общительны. Жалуются на налоги, а кто ж ими доволен, Джордж? Почти каждый день обсуждаем налоги в парламенте, – увидев слегка скривившееся лицо Байрона, Джон быстро вернулся к теме своего рассказа. – Затем мы проследовали в Антверпен. Доро́гой видели, насколько богата эта часть Нидерландов на урожаи. Что там только не растет: табак, картофель, бобовые, лен, клевер – используется каждый клочок земли! В Антверпене осмотрели соборы и коллекции картин, которые вызывают восхищение. Но в целом портовый город есть портовый город: многолюдно, небезопасно и грязно. После Антверпена поехали в Брюссель – чистый, красивый город, не похожий на другие города Нидерландов[10]. Пробыв в Брюсселе пару дней, решили ехать в Намюр. Смею заверить вас, дорогой Джордж, путешествие мы спланировали заранее и старались придерживаться плана, поэтому нигде надолго не задерживались ради пустого времяпрепровождения. Когда мы ехали в Намюр по пустынной дороге, через лес, где нам едва кто-либо попадался на пути, Эдвард попросил остановить экипаж…

– Эдвард? – встрепенулся Джордж, слегка одурманенный количеством выдаваемой Джоном информации.

– Я вам не сказал? Эдвард был нанят мной в Англии сопровождать нас по континенту, который он отлично знает. И вот – остановка. «Где мы и почему остановились?» – спросил я его. «Ватерлоо!» – воскликнул наш проводник. Я вышел из экипажа и пошел один через знаменитую деревню. Ко мне подбегали мальчишки и предлагали показать поле битвы. Я отказался. Чуть дальше меня встретил наш экипаж. Эдвард в самом деле знал тут каждую позицию – немцев, англичан, французов.

– Как это выглядело, мой друг? – Джордж не скрывал своего интереса. – Наполеон – великая фигура. Вы представляли его себе на этом поле?

– Меня поразили размеры места сражения. Поле довольно-таки небольшое. Бонапарт и Веллингтон находились друг от друга на расстоянии выстрела мушкета, если Эдвард не соврал. Я пожалел, что так мало прочел про Ватерлоо. Оставалось лишь положиться на слова нашего провожатого. Я забыл о собственном горе – вы помните, мой брат погиб в этой страшной битве. Но личное быстро забывается, когда представляешь себе весь размах исторического события, – Джон замолчал, а Байрону показалось, что он ясно видит выступление Хобхауса перед парламентом. – В Намюре мы с Исааком осмотрели защитные сооружения и полюбовались прекрасным видом. Те места называют Голландской Швейцарией.

– Вы думали о Наполеоне? – неожиданно Джордж прервал рассказ Хобхауса. – Великая фигура – и такой крах!

– Безусловно. Любая тирания, любая попытка установить безусловную, не имеющую границ власть обречены. Так вот, далее наш путь лежал в Экс-ла-Шапель[11]. Дорога не изменилась, мой друг, с прошлой нашей поездки по этим местам – Англия, родная Англия вокруг!

Поняв, что на философские беседы о Наполеоне Джона сейчас не вытянешь, Байрон уселся поудобнее, приготовившись много пить и слушать вполуха. «Представляло, какая у них там скукота в парламенте, – подумалось ему, – а ведь когда-то я мечтал о подобной карьере. Господь уберег!»

Далее Хобхаус, не отступая ни на шаг от маршрута поездки, продолжил перечисление мест, которые они посетили с братом и сестрами. В Экс-ла-Шапели главными достопримечательностями стали собор, могила Карла Великого и мраморный трон, на котором короновали тридцать шесть императоров. Джордж помнил замечательную историю города, и часть речи Джона послушал чуть внимательнее. Но, когда тот перешел к жалобам на здоровье, которое никак не желало улучшаться в поездке, снова начал думать о своем…

– …почти не сплю, и память стала совсем плохая, – донеслось до его ушей. – Рассеянный стал. Ночью не сплю или сплю крайне плохо.

– Что говорят врачи?

– У них одно лечение: кровь пустить, пиявки, слабительное. Сами знаете, дорогой Джордж. Помните вашего доктора, Полидори? Его страсть к кровопусканию, должно быть, подтолкнула больную фантазию несчастного. «Вампир» имеет грандиозный успех. Доктор умер, приняв яд. Интересная история, не находите? – Хобхаус не любил Полидори и, несмотря на плохую память, о враче Байрона помнил в подробностях.

– Он умер, Джон, оставьте его в покое. Что до вампиров, то я верю в их существование, равно как и в существование других потусторонних сил. Эх, нет здесь Трелони! Он бы сейчас рассказал историю из своих морских приключений, уверяю вас. Вот уж кто, если бы взялся за перо, превзошел бы Полидори во стократ! – Джордж усмехнулся. – Вам ночью никто не видится? Может, вам не дают спать привидения вашего имения?

– Ой, не шутите, мой друг! Когда у вас пропадет сон, вам будет не до смеха. Короче говоря, – Хобхаус покряхтел, – позвольте, мой друг, я сниму сюртук. Как жарко в Италии! Как вы переносите эту жару? Да… Поехали в Кельн. Цены за лошадей ниже, чем в Нидерландах, но грязно. Посмотрел дом, где жил Рубенс.

Путешествие продолжилось в Бонне, где было «сравнительно чисто и спокойно» и где компания полюбовалась на прекрасные виды. В Бингене они имели сложности с переменой лошадей, отчего слегка задержались. Потом на пути был Майнц, в котором Джон насчитал четыре тысячи прусских солдат и четыре тысячи австрийских. «Вычитал где-то», – лениво подумалось Байрону. Далее они последовали в Мангейм. Продвигаясь вверх по Рейну, Джон метко заметил, что женщины становятся все привлекательнее, и, в отличие от прусских территорий, в тех местах практически отсутствовали попрошайки.