Лакомый кусочек - Марина Серова

— Я перезвоню вам сама, — сообщила я невинным голосом.

— Я не знаю, когда владельцу казино придет в голову мысль появиться здесь, было бы удобнее, если бы он позвонил вам сам, — осторожно попробовали там еще разок выпытать, кто я такая.

— Ничего, — безмятежно отозвалась я, — думаю, что он появится, и все будет замечательно. Кстати, неужели он не оставил вам номер телефона, чтобы вы смогли с ним связаться в экстренных случаях?

— Нет, — ответили мне.

Видимо, нотариус не внушал доверия не только мне, но и человеку, разыскиваемому мной. Или вообще не принято в нашей стране разбрасываться номерами телефонов направо и налево — мало ли что из такого легкомыслия может получиться.

Ничего не добившись, я повесила трубку. Дело напоминало мне лабиринт, только без нити Ариадны. Я начинала злиться на себя.

То ли наш народ очень хорошо усвоил правило круговой поруки, то ли автор сих преступлений был отнюдь не прост.

То ли у людей, окружающих меня в последнее время, рыльца были в пуху. Поэтому мне оставалось разгадать, что скрывается за игрой каждого данного актера, а это было похоже на чтение книги по азбуке Брайля, в которой, чтобы разобраться, надо либо самому стать слепым, либо изучить каждую букву.

Мои «буквы» были исполнены загадочности. Ну хорошо, все понятно с Викторией и Александром (хотя, если честно, понятного там мало), чуть-чуть ясен образ Сечника. Хорошо виден только образ убиенного Елисеева. Где же мне найти ту нить, которая свяжет их всех воедино и с помощью которой я выйду на свет?

Звонок заставил меня вздрогнуть. Господи, подумала я, после того, как я раскопаю убийцу Елисеева, мои честно заработанные деньги придется истратить на лечение у психиатра. Или на какого-нибудь биоэнергетика Налимова. Впрочем, я как-то не верила в биоэнергетику. Придется все-таки воспользоваться традиционными методами.

Я подняла трубку, взмолившись, чтобы звонил кто угодно, только бы это не касалось проклятых Елисеевых.

Видимо, я чем-то Бога прогневала. Это был Андрей.

— Тань, как у тебя настроение? — осторожно поинтересовался он.

— Какое настроение ты имеешь в виду? — не смогла удержаться я от стервозного тона. — Если отвратительное — то с ним все в порядке. Живет просто припеваючи. А хорошее — куда-то удалилось, причем настолько далеко, что отсутствует в пределах видимости.

Он помолчал. Конечно, замолчишь — ведь в моем безнадежном положении есть доля его вины. Не надо было втягивать в дела своей грязной конторы чистого и невинного человека по имени Танечка Иванова.

— Что, тяжело? — участие в его голосе можно было назвать искренним.

— Нет, Андрюша, легко. Все так и спешат мне на помощь. Охотно рассказывают, кто был врагом Елисеева. Подозреваемых — целая толпа. Только надо выбрать. Вот я и выбираю. Кто мне будет совсем антипатичен, того и сдам. Слушай, Андрей, а может, они его все вместе собирались убить, выпили пива или отвратного «Кампари» и решили — а не пойти ли нам всей тусовкой, со шприцем наперевес, чикнуть этого Елисеева?

— Тань, успокойся… — сказал он. — Я понимаю — ты на взводе. Дело действительно сложное.

Я расхохоталась. Сложное? Да оно запутано так, что нет вообще никакой надежды из него выбраться. Честное слово, иногда наши власти поступают мудро — зачем было за него браться?

— Да нет, Андрей, у меня просто легче не бывало… Самое легкое. Получаю деньги задарма. Только жаль, что не запросила пятьсот долларов в сутки — было бы веселее. Мне после него надо в трехгодичный отпуск идти…

— Таня, — протянул Андрей, — ну хочешь, отдохни… Пойдем пива попьем. Я позвоню Сечнику, скажу, что ты сегодня работать не сможешь…

— Спасибо, — мрачно сказала я, — я это и без твоей помощи могу сделать. Только где гарантии, что пока мы с тобой распиваем пиво, наш драгоценный убийца не будет заниматься тем же самым? Я приду, посвежевшая, и обнаружу новый труп, да? Так что меня не у Сечника отпрашивать надо. Если, конечно, это не он так развлекается. Ты уж тогда найди этого самого убийцу и попроси его передохнуть, ладно? Пока мы с тобой отдыхаем. Потом опять займемся каждый своим делом со свежими силами…

— Кстати, что ты выяснила? — спросил этот нахал.

— Ни-че-го… — вздохнула я, — живи спокойно. Как у Сони дела?

— Все нормально, — удивился он, — работает. А что?

— Ничего особенного, — сказала я, — просто мне показалось, что я ее подвожу.

— Соня — очень умный ребенок, — порадовал меня Андрей, — она ложных ходов не допускает. Так что у нее все было продумано до мелочей. Ты подошла к ней на улице, попросила помощи. Частный детектив. Все нормально, не волнуйся. Да и наркоторговцы сами не идиоты — чего им по мокрому светиться? Кстати, как тебе публика?

— Сначала было омерзение, потом…

— Жалость? — договорил он за меня. — Это она тебя с Илюшей свела… Мангалиев жалости не вызывает. Еще тот мерзавец.

— Были бы у нас в стране нормальные, цивилизованные отношения к инвалидам, не появлялись бы Илюши, — сказала я.

— Общество не переделаешь в лучшую сторону, — вздохнул он, — в худшую — всегда пожалуйста, это они готовы, как пионеры…

Рассуждать дальше на философские темы мне было некогда. Мой внутренний голос подсказывал, что я не имею права медлить. Убийца не успокоился. Будут еще жертвы.

Мой владелец казино явно хотел отвязаться от лишних свидетелей. А кто может сказать, кого он сочтет таковым в ближайшее время?

«Опиум, героин… Что они в этом находят? Я сама пробовала как-то анашу, ну были ноги ватные, голова затуманилась… Ну и что? Этого эффекта и от пива добиться можно. Или, например, от расследования елисеевского убийства. Состояние мое можно было обозначить: „куда ты плывешь, крыша моя…“. Эффект-то как раз ожидаемый Сониными подопечными. Если так хочется, чтобы крыша съехала — пожалуйста. Вот оно, блаженное и вожделенное состояние. Никакого тебе героина не надо».

Так я рассуждала по дороге в «Прагу». В «Праге» должно было состояться великое событие раздачи дармовых пирожных по поводу кончины Вити Елисеева. Ох, как же мне он надоел! Просто в зубах его имя навязло, как кариес. Не явиться я не могла — кто ж мою Королеву красоты-95 оберегать от девушки с перхотью будет? Поэтому придется Тане наблюдать стоны и плачи, смотреть на «глубокое и искреннее соболезнование». Хорошо, что я хоть при жизни Елисеева с ним знакома не была. А то бы именно я стала его убийцей.

В баре уже собралась пестрая толпа. Мимо меня прошествовала великая Ирина Леонидовна в неизменной странной шляпке и в коротенькой юбке, обнажающей старые коленки. «После сорока пяти надо обязательно носить черные колготки, — констатировала я, — если мне удастся дотянуть до сорока пяти, конечно, в здравом рассудке».

Вели они себя стандартно, Ленусик изображала маленькую колибри, что было несколько натянуто — судя по хищному взгляду, ей больше бы подошло нечто близкое ястребу.