Это твоя жизнь - Джон О'Фаррелл

Оказавшись на более чем выигрышной позиции, я поразился, сколько знаменитостей собралось в одном здании. Удобно ли попросить сейчас автограф у этой рыдающей девицы из «Спайс Герлз»? Может, лучше дождаться, пока запоют гимны, а потом уже поинтересоваться у того типа из «Улицы Коронации»,[17]признает ли суд его виновным в следующей серии. Еще был этот, ну, из «Манчестер Юнайтед», а за ним актер, который ведет кулинарную викторину, а сзади него Норма Мэйджор, жена бывшего премьер-министра, — правда, в очках она выглядит иначе. Даже люди не знаменитые смотрелись как знаменитые. Все были в стильных и модных костюмах, у всех очень солидный вид, и это навело меня на мысль, что те, кого я не узнаю, возможно, выписывают чеки тем, которых узнаю. Пришли не только исполнители из горячей двадцатки, но и те, у кого пик карьеры случился лет десять, а то и больше, назад, причем о некоторых из них я и думать забыл. Например, актер из одной древней телепрограммы, хотя он явно старался это скрыть, потому что оделся вполне современно. А потом мой блуждающий взгляд вернул меня в наши дни: последними входили звезды поистине первой величины: Кайли Миноуг, принц Эдуард, Далай-лама. Девушка со списком проверила приглашение Далай-ламы, поставила галочку и сказала: «Садитесь, пожалуйста, слева, мистер Лама».

Судя по всему, чем ты знаменитее, тем меньше времени тебе приходится ждать начала церемонии. Только думаю, у знаменитостей все получалось как-то само собой. Вряд ли они до последнего момента сидели в своих автомобилях за углом. После тысяч часов, проведенных перед телевизором, каждое лицо вызывало разные рефлекторные ассоциации. При виде футбольных звезд на ум приходило: «Гол! Честь Англии спасена!» Видя этого мерзавца из сериала «Жители Ист-Энда»,[18]хотелось крикнуть: «Негодяй! Ты же разбил сердце своей бедной матери!» Появление ведущего телевикторины вызывало мысль: «Минуточку, только не подсказывайте, я же знаю ответ!» У некоторых звезд лица были чуть обиженные, словно в глубине души им не нравилось, что в этом спектакле им выпала простая роль статиста. «Почему это Билли Скривенс в центре внимания? — похоже, думали они, возлагая цветы к его гробу. — Там должен быть я!»

Пробираясь мимо официального фотографа и переступая через кабели, самый нервный в мире викарий, осторожно шаркая ногами, приблизился к собранию знаменитостей, словно безвестный репертуарный актер, угодивший на прослушивание в Голливуд. Наверняка ведь в обычной обстановке уверен, что во время проповеди именно он самый красноречивый оратор в зале, что он умеет играть голосом и донести смысл речи лучше, чем любой из десятка пенсионеров, сидящих врозь на полупустых скамьях. Однако просто окинув взглядом сегодняшнее людное собрание, я заметил трех обладателей «Оскаров», четырех лауреатов премии Британской киноакадемии и призера телеконкурса за лучший прогноз погоды в дневные часы. Викария так трясло, что он едва выговаривал слова. Первую речь он скомкал, ему не терпелось добраться до гимна, но когда это наконец случилось, выглядел он еще более жалко, потому что паства запела с таким чувством, что бедняге, наверное, почудилось, что его перенесли в первые ряды на представление «Призрак оперы».

Было странновато молиться какому-то бестелесному умозрительному Богу в помещении, набитом живыми божествами из плоти и крови. Как символично, что мы собрались в церкви и культ знаменитостей отнял этот храм у прежней веры. Билли Скривенс посещал в больницах безнадежных больных и прикасался к ним. Не ему ли мы сегодня молимся? В этом веке мы чтим не святых мучеников в рамах, а ярко сияющие с экранов лики. Разве верующие не больше боготворят алтарь телевидения в субботний вечер, чем церковный алтарь на следующее утро? В каждом доме на каждой улице мы собираемся вокруг священного ящика послушать евангелие от святой Опры,[19]ибо телевидение есть истина, свет и путь. Аминь.

Органист пропускал ноты, никому не нужная проповедь затянулась, и вообще весь этот спектакль был поставлен на любительском уровне. И лишь в конце службы, когда из динамиков полилась музыкальная тема из телепрограммы Билли Скривенса, атмосфера выправилась и публика разогрелась. Когда развязная мелодия закончилась, все спонтанно зааплодировали. Было очень трогательно. Мы на похоронах в церкви, но это же шоу-бизнес, упал занавес жизни Билли Скривенса! Надень галстук-бабочку, Билли, у тебя классное шоу, ты всех нас здорово рассмешил, спасибо!

Когда овации стихли, шесть человек заняли места по обе стороны гроба. Но не шесть простых смертных, не похоронная команда и не родные и близкие Билли. Отнюдь! У гроба стояли, готовые поднять и вынести его, первые звезды страны, и каждый представлял свою отрасль индустрии развлечений. Там был самый дорогой футболист премьер-лиги, ведущий вокалист крупнейшего мужского хора Великобритании, главный участник популярнейшего юмористического шоу, самая известная британская актриса в Голливуде, ведущий член правящего кабинета, а прямо перед ним — лауреат «Большого Брата».[20]

Если нужна фотография знаменитостей, невозможно придумать ничего лучше этих шести звезд, торжественно и скромно выносящих из церкви гроб Билли, подумал я, пока официальные фотографы яростно щелкали затворами. Гроб вынесли, поставили на катафалк и умчали на кремацию, которая пройдет в узком кругу, вдалеке от глаз общественности. Детали этой церемонии не сообщались в программке, но я понимал, что уж Билли-то Скривенс не обойдется какой-нибудь там конвейерной процедурой типа «прах к праху». Кремация у него будет роскошная, просто «суперкремация люкс повышенной комфортности», где приняты все мыслимые меры для удобства и спокойствия клиента. Как тут не позавидовать и не признать: вот как люди умирают!

И пока все это происходило, гости не торопясь, гуськом покидали церковь, изображая глубокую скорбь и не забывая повернуться к жадным папарацци так, чтобы их засняли в самом выигрышном ракурсе. Все направились в ближайший отель на поминки. Я был разочарован: место отнюдь не шикарное, современная гостиница послевоенной постройки, в таких обычно проводят конференции по сбыту и маркетингу для руководителей среднего звена. Но сегодня делегатам значки с именами были ни к чему — их роль играли лица.

Мой восторг по поводу того, что я затесался в чужую компанию, угасал, без собеседника я чувствовал себя неловко и скованно, одиноко отираясь рядом с каким-то растением. Но оно не оправдало моих надежд на камуфляж, и я попытался слабо улыбаться проходящим мимо меня людям.

Их внутренние компьютеры быстро сканировали мое лицо, мгновенно вычисляя мое значение для их карьеры, регистрировали «ноль» пунктов и переключались на соседний объект.