Это твоя жизнь - Джон О'Фаррелл

Я изобразил улыбку, но Майк Меллор на нее не среагировал.

— И где же я мог тебя видеть в последнее время? — спросил он, сделав очередной глоток.

Я назвал единственный юмористический клуб, в котором однажды побывал, в надежде, что вряд ли его так далеко занесет от Лондона:

— «Смеходром» в Брайтоне?

— А, ну да. Так ты знаешь Крис?

— Крис, а как же, знаю. Он ничего парень, этот Крис.

— Она.

— А, та Крис! Прости, я перепутал с другим клубом, где хозяин Крис — мужчина.

— Где это?

— В смысле?

— В каком эстрадном клубе хозяина зовут Крис?

— Ну, это совсем маленький, прямо крошечный, над пабом в Сифорде… Дом… «Дом шуток».

— В жизни не слыхал.

— И понятно, у Криса неважно с рекламой, согласен… Но такой уж он, Крис… — И я удрученно покачал головой.

— Джимми не выступает на телевидении, как и ты, Майк, — объяснила Арабелла.

— Я выступаю, — возразил он, — у меня своя программа! — И счел нужным добавить: — Пробный выпуск вышел на Четвертом канале Би-би-си.

— А Джимми принципиально против телевидения, — продолжила Арабелла. — Он за живое искусство.

— Я выступал в большинстве клубов, но что-то нигде тебя не видел. — Майк опять сделал большой глоток из бутылки и отер рот, как крутой парень из ковбойского фильма.

— Ну да, я по стране уже года два не особенно работаю, — ответил я в алкогольном безрассудстве. — Уже года два по Штатам мотаюсь. Нормально принимают, знаешь ли, там публика благодарная.

— Ого, британский юморист покорил Штаты, минуя Англию! — воскликнула Арабелла.

— Ну не то чтобы покорил… Так, помаленьку…

— Вы, наверное, сильный артист, если там работаете. Билли скорее бы умер, чем стал водить знакомство с плохим юмористом.

— Фраза выбрана неудачно, — хмыкнул Майк Меллор.

Вскоре Арабелла заметила кого-то из знакомых и оставила меня наедине с этим злющим скинхедом от эстрады. Мы неловко молчали.

— А как ты впервые встретился с Билли? — спросил я наконец.

— Я с ним не встречался. Я сюда пришел со своей подругой. Она его знала по работе.

— Ну, он был отличный парень, — задумчиво сказал я. — Отличный… Мне его будет не хватать.

Я поболтал еще с часок с парой других гостей, развивая все ту же легенду и все больше входя в роль юмориста, вернувшегося на родину после того, как штурмом взял все эстрадные клубы от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса. Меня даже самого шокировало, какую сложную паутину обмана я плету, и в итоге на меня нашло желание ненадолго где-нибудь спрятаться. Я выскользнул в фойе и прошелся по коридору. На тележке у двери стояло забытое блюдо с едой; тайком оглядевшись по сторонам, я схватил бумажную салфетку, набил в нее полдюжины канапе, чесночных креветок и спаржи на шпажках и отправился на поиски уголка, где бы все это заглотить по-тихому.

Я отыскал маленькую комнатку, вошел и затворил за собой дверь. Помещение было тесное и казалось пустым, и только секунд через двадцать до меня дошло, что я не один. Меня так мучил голод, что я даже не заметил женщину в кресле в углу. Она была скорее гостьей, чем официанткой, но я не видел лица, а она решила не смотреть на меня, хотя все это время знала о моем присутствии. Просто сидела неподвижно, закрыв лицо руками, не то чтобы от горя, а словно сильно устав от всего. Как и я, она, очевидно, сюда сбежала.

— О, простите, ради бога! — промямлил я сквозь креветки. — Я вас не заметил… Не буду вам мешать…

— Ничего, все в порядке, не беспокойтесь, — донесся до меня тихий голос.

Ее скорбная поза напомнила мне, что я на похоронах. Вот человек, которому нужно было укрыться от какофонии сплетен в зале.

— Просто хотелось минутку отдохнуть от толпы, — рискнул я, решив отложить потребление похищенного провианта до более подходящего момента.

— Прекрасно вас понимаю. — Она опустила руки, и я сразу ее узнал. Стелла Скривенс вернулась из крематория, а теперь скрывалась от орды пьяных знаменитостей. Я прорвался на шикарные похороны, а теперь в крохотной комнатке оказался наедине с вдовой и был вынужден поддерживать светский разговор.

— Вы ведь Стелла Скривенс?

— Да. Извините, не могу вспомнить…

Это звучало без подозрения или осуждения, но я все же почувствовал, как лицо залило жаром.

— Простите, просто мы с вами никогда не встречались. Я Джимми Конвей. Вы уверены, что не хотите побыть одна?

— Нет, все в порядке. Я даже отчасти рада, что кого-то не узнаю. Я тут с половиной людей и не знакома. Просто притворяюсь, потому что видела их всех по телевизору.

— Значит, я не один такой? — сказал я, и мы обменялись понимающими улыбками.

— Что вы, так все делают. Даже Билли. — Она вздохнула и поправилась: — Делал.

— Мне так жаль, — беспомощно произнес я.

— Спасибо, — ответила она.

Кроме смущения от того, что я беседую с вдовой на похоронах, присутствовать на которых у меня нет никакого права, меня добивала ее почти гнетущая привлекательность. Она была так поразительно красива, что я предпочитал смотреть в сторону, а то решит, что я на нее таращусь, как на инвалида. Она тут ни при чем. Она же не виновата, что родилась таким совершенством. Мне уже давно никто не казался настолько привлекательным, но что-то подсказывало, что следует отказаться от попытки выяснить, свободна ли она сейчас. Так вы теперь с кем-нибудь встречаетесь? Это может плохо кончиться. Не кисни, милая. Ничего страшного, если ты одна. Нет, определенно не пойдет, у меня на эти вещи чутье.

Стараясь не выдавать своего восхищения гостями, я стал развивать тему знаменитостей.

— Некоторые из этих звезд даже не были знакомы с Билли, — открыла она мне глаза. — Вообще ни разу с ним не встречались.

Внутри у меня все перевернулось, и я затряс головой в неверии, поражаясь такому цинизму.

— Да что вы говорите? — воскликнул я. — Кошмар! С другой стороны, знаете ли, он всей стране казался добрым знакомым. Когда человек знаменит, как Билли, он вроде старого друга для тех, о чьем существовании даже не подозревает.

— Нет, причина в другом, — улыбнулась она. — Они пришли, чтобы попасть на первые полосы газет. Чтобы засветиться на тусовке. Они здесь не ради Билли и не ради меня. Просто сегодня здесь можно прославиться.

Я поискал какое-нибудь уместное и одновременно философское выражение. И нашел:

— Блин!

— Расстроятся они позже, — добавила она, — когда купят журнал «Хелло!» и выяснят, что их все-таки не сфотографировали.

— Да, я заметил, что «Хелло!» помог организовать все в церкви. Значит, они и сюда пришли?