Академия второго дыхания: выход пантеры - Светлана Суббота

Так мы двигались минут двадцать, пока на самом подъезде к гостинице нас не остановили. Посредине ночной улицы в светящейся белой униформе стоял инквизитор.

Лошади захрипели, кучер закричал, натягивая поводья, повозка дернулась. Я тут же впрыгнула в придорожные кусты, не понимая, что происходит. Впереди и сзади дорогу быстро перекрыли люди в магических доспехах. Безопасники.

— Так-так-так, — сказал инквизитор, — неужели мистер Финли отправился к пиявкам, хотя мы настоятельно просили его этого не делать?

Финли вылез по грудь из окна кареты и развязно заявил:

— Это была обязанность по работе. Вы, что ли, мне деньги платите? Кстати, ваша просьба — это не официальное распоряжение, вот так-то!

— Совсем не соображает, что говорит, — с грустным сожалением произнес инквизитор. — И, скорее всего, точно так же болтал в замке. Проверьте его на индикаторе.

Двое безопасников подскочили к Финли и прижали ему к горлу какой-то амулет. Быстрые вопросы. Сбивчивое бурчание.

— Инспектор Рольф, он был с девушкой! Мари Ерок. Куда она делась — не помнит. Возможно, все еще в замке.

— Оставляй здесь пост наблюдения, — глава службы безопасности отдал распоряжение совсем другим, сухим, совершенно не бархатно-подкрадывающимся голосом, — я на допрос. Девчонку хватай и тоже ко мне. Пока этот прощелыга Дудль не узнал о ситуации и не прикрыл опять ее хорошенькую задницу.

— Девочка, да, конфетка, — мечтательно произнесли глухо из-под маски. — Как дело закончим, надо познакомиться.

— Эхе-хе. Это дело закончим — следующее начнем. Не для нас цветут девочки. Путану на вечер мне закажи, а то озверею совсем, — пробурчал инспектор и влез в карету.

Я, прижав морду к лапам и распластавшись по земле, даже глаза закрыла, уповая на темноту и вечернюю усталость служак. Когда карета двинулась и оставшиеся на посту безопасники развернулись, провожая уезжающих взглядами, я заерзала, виляя тяжелой попой и уползая назад, к забору близлежащего дома. Затем осторожно, насколько могла, поползла за угол, быстро перебирая лапами и подметая хвостом. На всякий случай.

Оглянувшись, я увидела за собой целую просеку вырванной травы и взбитой пыли, мяукнула от расстройства. Встав на лапы и испуганно оглядываясь, потрусила по темным узким городским улицам.

Людей практически не было, зато пару раз мелькнули быстрые тени оборотней в животном обличье. Ночью и в темноте народ предпочитал передвигаться в более быстрой форме.

В гостинице я змеей обошла ахнувшего портье и стрелой рванула на свой чердак. Ткнулась носом в дверь и заскулила. Ключ остался валяться там же, где и остатки бального платья, сшитого практически по себестоимости дружески переживающим за меня мастером-портным. Нитки речного жемчуга когда-то подарил мне Крис, вот их было немного жаль. Теперь я свободная девушка, но хоть память бы осталась. Обернувшись в эмоциях, желая просто бежать и бежать из замка, я совершенно не подумала, сколько всего потеряю из-за внезапно принятого решения.

— Мари? — осторожно спросили сзади. Медленно повернув морду, я увидела стоящего на лестничном пролете Итана. Он был каким-то уставшим, осунувшимся. День прошел для него непросто.

Подошел медленно, жадно меня рассматривая.

— Все-таки кошка, — выдохнул он. — Уж думал, мне показалось. Какая же ты красивая.

Нахмурился на секунду. Я поджала хвост и, пятясь, немного отошла. Никак не привыкну, когда меня пристально изучают.

— Только не пойму, что ты за кошка. Лапы широкие и баки на морде тигриные, окрас черный, как у некоторых леопардов, шея опушена почти как у молодого льва. Что-то не пойму. Помеси разве бывают? И почему к себе не заходишь? Ты без ключа?

Подошел к двери, достал набор отмычек, я такие иногда видела у старшекурсников. На первом курсе «Замки и взломы» мы еще не проходили.

Когда он открыл дверь, я зашла и придержала дверь хвостом, безмолвно приглашая. Дождалась, пока он зайдет, и отправилась в душевую комнату, переодеться.

На меня в халате он взглянул мельком, отвернулся.

— Рассказать, как у нас день прошел? — Итан дождался моего кивка и продолжил: — Мы из трех адресов выбрали дом коллекционера-вампира. Мистер Ширвани, недавно вышедший из молодого возраста, получил коллекцию в подарок от своего сира и существенно приумножил ее. Медный цилиндр ему отдал за долги один из местных торговцев, семейный сувенир. Бывший владелец понятия не имел, что это за артефакт, мы специально сбегали и допросили. Оборотней в семье не было, и око хранилось на полке.

— Око?

— На Олимпиаде стали так называть цилиндры. В них же смотреть надо, как в трубу, чтобы увидеть вторую ипостась. Я бы увидел тебя.

Он помолчал. И я сказала:

— Я была у Криса.

— Знаю. Мне сообщил Родди.

Так вот почему Итан был такой молчаливый и отстраненный.

— Мы с ним поговорили.

— И?

Я заплакала. Сама не хотела. Просто заплакала — и все. Стряхивала слезы с ресниц, а они продолжали и продолжали бежать.

Итан текуче пересел на кровать и, обнимая, притянул меня к себе. Если бы в его действиях был хоть малейший намек на подтекст, я бы уже царапала ему лицо. Но он держал меня спокойно и уверенно, поддерживая и сопереживая.

— Дать платок?

— Давай.

— А где он у тебя лежит?

Я засмеялась сквозь слезы. Вот же разная психология. Почему я была уверена, что Итан, как и Родди, носит белоснежные платки с собой?

— Передай мне, пожалуйста, вот ту салфетку.

Он внимательно проследил, как я высмаркиваюсь, и опять притянул к широкому плечу. Я посопела и призналась:

— Я знала, что так будет. Просто надеялась, а вдруг.

— Ты мне сейчас рассказываешь, как другу, который должен понять и рассудить?

— Итан! — У меня даже слезы остановились. — Конечно! Ты и рассудишь.

Молодой человек посмотрел на меня осторожно, как на заряженный сумасшедшим магом артефакт.

— И что у вас произошло?

Тут я замялась, облизнула губы, поежилась. Выдержала паузу, чтобы собраться с мыслями.

— Не знаю, как это объяснить. Мы встречались серьезно, но он решил уехать на полгода, сказал, что приедет и опять будет ухаживать. Как будто мы… расстались.

Итан притянул мою голову к себе на грудь и внимательно слушал. Я вздохнула и пожаловалась:

— Сегодня я узнала, точнее, увидела, что он мне изменяет.

— Он четыре месяца один?