Ночной поезд - Мартин Эмис

– Здравствуйте, доктор.

– Мое почтение, детектив. Присаживайтесь.

– Как прошел круиз? Ваша супруга в выигрыше?

– Осталась при своих. Печально, что я не успел на похороны. Хотел сесть на самолет в Порт-оф-Спейн, но не получилось. Я уже. разговаривал и с полковником, и с миссис Рокуэлл. Всеми силами постараюсь их поддержать.

– Значит, вы догадываетесь, зачем я пришла. Мы помолчали. Я открыла записную книжку и поразилась собственным записям, сделанным накануне: «Природа расстройства: реактивная / нереактивная? Аффективная / идеационная? Психологическая / органическая? Внешняя / внутренняя?» Собравшись с духом, я начала:

Доктор Талкингорн, что вы можете сказать о Дженнифер Рокуэлл как о пациентке?

…Э-э… ничего.

Как это «ничего»? Что записано в ее истории болезни?

У нее не было истории болезни.

Не понимаю.

Насколько мне известно, она вообще не болела. Разве что в младенчестве. Просто для порядка являлась на осмотр.

Когда она последний раз была у вас на приеме?

На приеме? Наверно, год назад.

Она наблюдалась у других врачей?

Не вполне понимаю ваш вопрос. Она ходила к зубному. Посещала гинеколога, доктора Арлингтон – мы с нею хорошо знакомы. Там та же картина. У Дженнифер, можно сказать, было отменное здоровье.

Тогда почему она принимала литий, доктор?

Литий? Она никогда не принимала литий, детектив.

Вот, взгляните. Это заключение токсикологической лаборатории. Дженнифер состояла на учете у психиатра?

Категорически нет. Меня бы сразу об этом известили – вы же понимаете.

Он взял у меня из рук ксерокс заключения и с негодованием пробежал его глазами. С молчаливым негодованием. Я знаю, о чем он думал. Если она получила литий не от врача, то от кого? И дальше: в нашем городе можно достать все что угодно – без труда. Кому-кому, а мне это доподлинно известно. Причем не у скользкого пройдохи, а у вежливого мерзавца в белом халате. Названия препаратов сейчас такие, что не каждый выговорит… Пауза затянулась. Должно быть, у медиков паузы – не редкость. В родильной палате, в рентгеновском кабинете, в операционной. В конце концов доктор Талкингорн перестал ломать голову. Едва заметно пожав плечами, он отринул непрошеные мысли.

Ну что ж. По крайней мере хоть какая-то ясность. Она занималась самолечением. А это всегда самообман.

В каком смысле?

К примеру, ипохондрия. Психотропные препараты ее только усугубляют. Возникает кумулятивный эффект.

Скажите, док, вас удивило известие о ее смерти?

Удивило. Еще как. У меня сжалось сердце при мысли о Томе и Мириам. Но в моем возрасте. У людей моей профессии… Не знаю, что меня может особенно… поразить.

Меня так и подмывало сказать: а ведь люди вашей профессии частенько накладывают на себя руки, не правда ли? Чистая правда. У вас уровень самоубийств втрое выше, чем у средних обывателей. А у психиатров – у тех выше аж в шесть раз. За ними, в порядке убывания, следуют ветеринары, фармацевты, стоматологи, фермеры и терапевты. Какая здесь связь – не знаю. Возможно, постоянная близость к смерти или загниванию. Или просто близость к страданию – пусть даже безмолвному. Опять же, доступность средств. В научных статьях пишут о «профессиональном риске». Но ведь у полиции профессионального риска не меньше. Мы тоже склонны к суициду, но не в такой степени, как эти камикадзе в белых халатах. Особенно опасный период – это выход на пенсию. Мне кажется, причиной всему – утеря власти. На службе человек ежедневно проявлял свою власть, а потом в одночасье остался ни с чем.

Подняв глаза от своих записей, я заметила едва уловимое изменение во взгляде Талкингорна. Его мысли переключились на меня. Допрос закончился. Теперь перед ним сидела детектив Майк Хулигэн, которую он знал как облупленную. Полицейская алкоголичка. Бывшая пациентка. Выцветшие глаза разглядывали меня не без одобрения, но обдавали холодом. От этого настроение не улучшалось – ни у него, ни у меня.

– Вижу, вы держите себя в форме, детектив.

– Да, сэр.

– Никаких рецидивов, ничего не беспокоит?

– Нет, сэр.

– Это хорошо. Вы ведь тоже на своем веку многое повидали, верно?

– Верно, сэр. Да, конечно, сэр.

* * *

Вернувшись домой, я отыскала список, составленный сразу после похорон. Он озаглавлен коротко и ясно: «Факторы стресса». Но вопросы, которые в нем перечислены, еще не прояснились:

1. Постоянный партнер? Трейдер. Детали, о которых он не догадывался?

2. Деньги?

3. Работа?

4. Физическое состояние?

5. Психическое состояние? Нарушения:

а) психологические?

б) идеационные / органические?

в) метафизические?

6. Тщательно скрываемая тайна? Потрясение? Детство?

7. Другой постоянный партнер?

Пункт 4 можно вычеркнуть. Остается вспомнить, что я имела в виду под пунктом 5 в. И обдумать пункт 7. Не был ли Номер Семь поставщиком лития?

Место смерти – хрупкое, как орхидея. Токи самой смерти несут сюда увядание и распад. Но то место смерти, которое не дает мне покоя, таит в себе вечную молодость. Оно до сих пор опечатано оранжевым скотчем. Вход воспрещен. Я вхожу.

Пятна крови на стене почернели, а по краям словно подернулись ржавчиной. В верхней части, ближе к потолку, самые мелкие брызги собрались в стайку, как головастики, устремившиеся на выстрел. Из стены криминалисты вырезали прямоугольник – как раз в середине пятна, где была дырка от пули. Под ним кровь размазана вниз – след от намокшего полотенца.

Вспоминаю о Трейдере и ловлю себя на неуместной мысли: да-а, квартира требует ремонта… Я близка к тому, чтобы отыскать швабру и начать уборку. Когда вернется Трейдер, сможет ли он спать в этой комнате? Сколько слоев краски захочет нанести на стену? Как ни странно, Трейдер Фолкнер видится мне единомышленником. Не прошло и недели с того дня, когда я из кожи вон лезла, чтобы подвести его под высшую меру, а теперь он видится мне чуть ли не другом. Мы с ним разговорились на поминках у Рокуэллов. Это его ключ я сейчас сжимаю в руке. Трейдер подсказал мне, где искать.

Все личные бумаги Дженнифер хранила под замком, в синей шкатулке. И от этой шкатулки у меня тоже есть ключ. Но прежде всего я обхожу квартиру, шаг за шагом, чтобы настроиться. На зеркале у телефона – желтые листки с клейким слоем, на дверце холодильника – магнитные буквы для игры в скрэббл (из них набраны слова «МОЛОКО» и «ФИЛЬТРЫ»), на полке в ванной – косметика, шампуни и пара флаконов с обычными лекарствами. В стенном шкафу – ее свитера в пластиковых пакетах. В ящике для белья – целая галактика, ослепительная чистота ночных звезд…