Я всё ещё... - Амели Хоуп

— С этим не поспоришь. Зануда редкостная. Шесть раз пересаживал яблоню, по всему саду скакал как козел с травкой в зубах.

Звонкий смех Амели разливается подобно далекому раскату грома. Вот умеет сочетать в себе приторность зефирки и жгучесть перчинки. В результате то блеешь как овечка, то воспламеняешься как спичка. Что за чертовщина. Интересно со всеми влюблёнными мужиками такое происходит, или у меня винтик слетел с катушки, и я больше непригоден.

— Так и будешь ноги на месте перебирать или же соизволишь включиться в работу. Я не кусаюсь, Дэвид. Это твой фетиш.

— А я не прочь испытать на себе целебный укус пчёлки.

— Подсолнухи посади, и любая пчёлочка готова будет опылять, покусать, и нектар твой собирать.

Напрашивается же. Или острых ощущений мало, или решила испытывать моё отсутствующее терпение. Потому что повалю её на землю, и буду упорно вдалбливать свай-трения в грунт. Но на сей раз прощаю.

До самого вечера под пристальным руководством мисс Миллер занимались облагораживанием сада. Амели взяла на себя прополку клумб, полив и посадку цветочных растений. Мне досталось стрижка газона, кустарников и отработка их стволов от вредителей.

До этого дня я думал, что являюсь строгим начальником, но Амели меня переубедила. Я заснул без задних ног. Распластался на кровати как первая упавшая звезда, так ещё и мордой в низ.

Где легла Амели? — я сумел узнать только к утру, когда понял, что навалился на неё всем телом, удерживая дюймовочку в своих лапищах.

— И давно ты так прожигаешь меня? — спрашиваю у соседа по койке.

— Совсем немного, может час.

— И как? Спящей нравлюсь больше, молчание превращает меня в золотце, а? — любопытничаю я. Ехидница в деле. Даже утром я могу быть в форме. Как позже выяснилось мой искромётный юмор взошёл на пьедестал ненадолго. Потоптался и свалил оттуда.

— Иногда очень хочется, чтоб ты помолчала и не портила рассветную романтику. Но тогда это совсем не будет похоже на Амели, верно?

— Вот гад! Отвратительный вы человек, мистер Уокер. — скидываю на Дэвида обидку. Женщины вид земных особей с ярко выраженными противоречиями: я трону, а ты не трожь; нам то можно, а вы кто такие?

— Амели, Амели…когда из твоего ротика вырываются колючие словечки, что-то такое едкое, меня это сильно забавляет, да и приятно.

— Приятно? Ты мазохист что ли? Сказал бы мне раньше, я бы плеть в свой арсенал добавила, и изредка тебя дубасила бы. Тебе хорошо и мне в радость.

Котяра с довольной ухмылкой встаёт с постели и направляется в душ. Открой ты дверь и иди жопу мыть, но нет, не может Дэвид оставить даму без ответа. Джентльмен хренов.

— Ты же влюблена в меня по уши, Амели. Накинуться страстным поцелуем душенька тонка, вот и обороняешься всеми силами, чтобы не спалиться. — Подушка, которая летела прямо в его физиономию, так предполагалось в моей голове, вернулась как бумеранг, и опрокидывает меня как кеглю, укладывая обратно спать. Пока я стучу кулачками и дрыгаю ножками как капризный малыш, с приоткрывшейся двери доносится новая порция верных утверждений от Дэвида.

— Ами, скажу по секрету, в последнее время у тебя скрывать плохо получается, особенно в постели.

— Убью тебя, Уокер!

— Что-то, не расслышал, ты любишь меня?

— Перебьешься, — кричу я. А после молюсь, чтобы его смыло в душе, а то раскраснелась будто малолетка. Не показываться же в таком виде. Уткнувшись в подушку, чуть не задохнулась.

Пока Дэвид празднует в ванне победу надо мной, я занимаю общую ванну на первом этаже и удаляю холодной водой с себя красную краску, которая успела за короткое время стечь по всему телу.

Готовка завтрака увлекает мои думки, и наша утренняя любовная перипетия с Дэвидом осталась позади. Я придала забвению его слова о любви. Такие слова с одним и тем же наполнением дважды не повторяются. Где-то чего меньше, где-то чего больше. А если и суждено повториться им, то хочется, чтобы они были под защитной авторских прав: сказала я, принадлежит мне, и это навсегда.

За завтраком я решила поинтересоваться тем, что не шибко хочу услышать. Женская черта разузнать нежелательные подробности с детальным описанием, да и ещё нелишним будет озвучка точной интонации, отражение мимики и жестов — самое не изученное явление на планете. А так как я женщина, то такой чертой я одарена с рождения.

— Дэвид, ты Дилан любил? — Храбрюля, ничего не скажешь. Отважная зверюшка. Теперь слушай и наслаждайся, Амели. И главное не забыть бы, когда буду плакать в подушку, нацепить наушники и включить самую грустную песню, чтобы создать жалкую пародию на сцены из лучших мелодрам.

— Любил, Амели. Я любил и люблю её. Я не знаю, как складывалась твоя жизнь после твоего ухода, но я буквально поплыл по течению, делал все на автомате. Из состояния бревна меня вытащила Дилан. Она стала моим настоящим другом. Потом всё так незаметно перетекло во что-то большее. Но это только снаружи так казалось, поскольку и жить стали вместе, и бюджет общий. Вроде получилось типо семьи. Ключевым здесь оказалось слово «типо». Центральное место в моем сердце за четыре года так для неё и не освободилось. Я виноват. Дилан не заслуживала, чтобы её муж любил по-дружески. Я счёл не разрушать жизнь двух людей.

Да здравствуй грибной дождик, внутри одновременно плачу и сияю. Я усаживаюсь на колени Дэвиду и страстно целую. Руки Дэвида ложатся на ягодицы и пальцы страстно впиваются в них. Зависти Дэвида проще будильника, особенно своим язычком.

— Когда мне ждать твоего раскаяния?

— Пардон? Вы о чём, мисс?

— Ты сказал, что я трусиха, а если дословной быть, то у меня душенька тонка. Поэтому жду извинений, и неплохо было бы в трёхкратном размере. Можете с кухни начать.

Дэвид церемониться не стал. Развернув к себе спиной и разведя мои колени шире, он лишает меня трусов одним рывком, и кусочек ткани из последней коллекции от бренда La Perla полетел в неизвестном направлении. Сопли и слёзы о том, что это любимое белье и его нигде уже не купишь, я пропущу. Поскольку, во-первых, не любимое, а во-вторых, доказано, ходить без белья полезно. А иногда может быть и приятно.

Дэвид дает облизать мне два пальца. Я тщательно обсасываю их, ведь для себя стараюсь, как никак наведаться ко мне в гости собираются. Он вводит сначала один палец, затем за дело берутся два. Дэвид не торопиться, и медленно погружает в меня пальцы. Давление толчков с каждым разом возрастает. Я в безграничном наслаждении откидываюсь назад и прилегаю вплотную к Дэвиду, руками обхватив его шею. Подводя меня до грани оргазма, Дэвид подключает большой палец, который опускается на мой клитор, и не сильным нажатием вырисовывает круговые движения. На меня обрушивается волна оргазма, при затухании которой даруется блаженство.

Просит Дэвид прощение от всей души. Если быть честной, то он был прощен уже на кухне, но кто бы ему об этом сказал. Я же была занята, причём трижды.