Роковой соблазн - Шэрон Кендрик

— И как это… О! — вскрикнула Кира, когда рука Маттео скользнула между ее ног и прикоснулась к мягким волоскам, открыв жаркую влагу.

— Что ты говоришь? — выдохнул он, погружая палец глубже и поглаживая маленький набухший бутончик.

— Маттео, это… это…

Он знал, что она хотела сказать. Сейчас она так возбуждена, что готова в любую секунду кончить, — и хотя Маттео сжигало желание узнать, насколько близко она стоит к краю пропасти, его собственное возбуждение усиливалось, грозя выплеснуться и унести его с собой. Осторожно он расстегнул молнию, облегченно вздохнув, когда его член освободился от тисков одежды. Джинсы упали, но Маттео не побеспокоился о том, чтобы их снять. Он не мог больше ждать. Сдвинув в сторону компьютер и документы, он подтолкнул Киру к столу. Когда влажный кончик его члена коснулся ее, она жадно обхватила его руками — и Маттео пришлось немного отпрянуть. Несмотря на густую пелену желания, застилавшую сознание, он помнил, что в ящике стола лежит презерватив — и вот через мгновение все необходимое было сделано. Чувствуя себя взволнованным подростком, Маттео окинул взглядом ту, которую так хотел. Она покорно лежала на столе, закинув руки за голову.

Кира не ощутила боли, когда он овладел ее телом — как не испытала она и доли сомнения, лишь удовлетворенно вскрикнула от радости. Маттео проник глубже, и вот он уже сидит на ней верхом, раскачиваясь и ускоряя удары. Со стола что-то упало, однако он не обратил внимания. А может, это прозвучал очередной раскат грома — да какая разница! Он двигался до тех пор, пока Кира не кончила — и не увлекла за собой его. Застонав, Маттео упал в ее объятия.

Он молчал, не желая нарушать непривычного спокойствия, что окутало их недвижным облаком, — казалось, он растворился в этой женщине. Однако, представив, что утром их может увидеть кто-то из горничных или Паола, Маттео приказал себе открыть глаза. Довольно с прислуги потрясений — для них приезд Киры и без того стал шоком, не говоря уже о вести о том, что у хозяина есть новорожденный сын.

Сын, которого он практически не знает. В груди Маттео словно завязался ледяной узел — угрызения совести окончательно прогнали сонное оцепенение. Отстранившись от Киры, он отошел от стола и надел джинсы — только тогда взгляд его упал на девушку, лежащую с закрытыми глазами посреди разгрома, царящего на столе. Ночная сорочка ее была поднята, обнажая прекрасную грудь и небрежно согнутые ноги. Между ними Маттео уловил влажный блеск, вновь ощущая, как эрекция нарастает. Но он приказал себе сконцентрироваться. Незачем винить себя — он узнает своего сына позже, когда придет время, а сейчас достаточно и того, что он есть в его жизни. А чтобы все оставалось, как есть, нужно, чтобы Кира была на его стороне. Так разве не может их взаимное притяжение сослужить ему службу — такую же неплохую, как и его богатство? Можно соблазнить ее вкусом роскошной жизни — и всего того, что будет ей принадлежать, если только она будет мыслить здраво. Ведь Кира Райан непредсказуема — гордячка и упрямица, она оставалась таковой, даже когда зависела от милости других людей. Маттео вовсе не был уверен в том, что она станет исполнять его желания — так, может быть, стоит напомнить, кто хозяин положения?

Когда он поднял Киру на руки и прижал к себе, ресницы ее затрепетали.

— Куда мы идем? — спросила она сонно.

— В постель.

Она зевнула.

— А нельзя остаться здесь?

— Нет.

Кира вновь закрыла глаза, желая навсегда сохранить это чувство — оно было гораздо глубже сексуального удовлетворения, хотя и граничило с ним. Когда Маттео овладел ею, она ощутила себя частью его — словно они слились воедино не только физически, но и духовно. Почувствовал ли это он? Сердце ее подпрыгнуло в надежде. Может быть, они смогут все же выстроить отношения? Положив руку на теплую грудь Маттео, она позволила отнести себя в свою комнату и положить на кровать. Открыв глаза, Кира окинула взглядом его мощный торс и мускулистые бедра. Может быть, он ляжет с ней — и она прижмется к его груди, погладит по голове, перебирая черные блестящие волосы? В глазах Маттео — она не могла ошибиться — горел огонек желания. Она ждала — разве не должен он спросить ее разрешения остаться? Не очень-то сведущая в правилах постельного этикета, Кира доверилась инстинкту. Слишком уж быстро она сдалась ему на милость в кабинете — так пусть потрудится на сей раз, зарабатывая ее благосклонность.

— И?.. — улыбаясь, спросила она.

— Вот так гораздо лучше. Ты мало улыбаешься. — Маттео провел пальцем по ее губам. — Плохое настроение как рукой сняло, мой метод оказался действенным — а главное, приятным. — Палец его нашел тугой сосок под тканью рубашки. — Так именно этого тебе и не хватало все это время, Кира?

Не сразу смысл его слов дошел до нее — а когда все же это произошло, Кира, не веря своим ушам, сжалась от обиды. Неужели он воспринял это так? Занимался с ней любовью, чтобы усмирить и сделать более податливой? Ей хотелось укусить свои сжатые в кулак пальцы, спросить, как можно быть таким хладнокровным, — но единственным способом сохранить остатки гордости было самообладание и контроль над чувствами. Незачем показывать боль — это лишь даст ему преимущество. Лучше уподобиться ему и держаться так же небрежно и сдержанно. Да и чему удивляться — ведь Маттео не проявил и искры интереса к собственному новорожденному сыну! Он лишь холодный и расчетливый негодяй, играющий чувствами других. Кира закрыла глаза, натянув одеяло до самого подбородка.

— Я устала, Маттео, — произнесла она. — Выключи свет, когда будешь уходить.

И, нарочито громко зевнув, она повернулась к нему спиной.

Наутро Кира не проронила ни слова по дороге в Рим. После грозы воздух был прозрачен и чист, и небо сияло яркой голубизной — однако безмятежность нового дня не могла ослабить напряжения, повисшего между сидящими в машине. Кира не могла позабыть тяжести, камнем легшей на сердце, когда настал момент прощания с сыном, хотя расставались они ненадолго, да и в руках няни малыш ощущал себя более чем комфортно. Но не это было главной причиной того, что у нее на душе сгустились тучи. На рассвете она проснулась, размышляя, отчего в ее теле поселилась эта прекрасная истома… Внезапно все вспомнив, Кира ощутила себя… использованной. Да, именно так — воображение услужливо подсовывало живые образы, напоминая о том, что произошло, пока за окном ревела гроза. Она представила Маттео, расстегивающего джинсы и поднимающего ее рубашку, овладевающего ее телом и заставляющего ее вскрикнуть от удовольствия. В волшебных сказках не происходит ничего подобного — так, может, стоит принять правду такой, какая она есть и позабыть о фантазиях? Маттео не замечал ее несколько дней кряду, а потом хладнокровно соблазнил — пригласив якобы понаблюдать за бушующей грозой. Даже зная, что эта формулировка шита белыми нитками, она согласилась — и, точно наивный щенок, побежала за ним. Вспомнив, как в наслаждении обнимала любовника, Кира в ужасе закрыла глаза. Неужели ее неопытность стала причиной такого сильного возбуждения и неспособности сопротивляться натиску? Или Маттео преследовал одну лишь цель: чтобы она потеряла голову и стала в его руках податливым воском?