Личное одолжение - Дениза Алистер

Клэр приняла его молчание за отказ. Его глаза горели каким-то странным огнем.

— Ну, как решите… то есть я хотела сказать, вы не обязаны. Не подумайте, будто мне…

— Я останусь, — негромко ответил он.

Клэр встала и нервно потерла ладонями о брюки.

— Вы не оставите меня? — мучительно выдавила она.

Вид у него был почти раздраженный.

Это из-за меня? Не потеряла ли я самоуважение? Клэр почувствовала, что все у нее внутри дрожит. До той роковой ночи на автобусной станции с ней ничего подобного не бывало.

— Нет, — бросил Шеннон, направляясь к двери. — Я возьму свои вещи и вернусь.

Клэр проводила его взглядом с таким чувством, словно она в чем-то виновата. Ну почему она постоянно укоряет себя? Ее психотерапевт недаром сказал ей, что это — реакция жертвы.

— Хватит, — сурово приказала себе Клэр. — Если он сердится, спроси его почему. Не считай, что из-за твоих слов.

Отправляясь приготовить ему комнату, она твердо решила, что, когда Шеннон вернется, попытается узнать, почему он был с ней так резок.

— Вы на меня сердитесь? — спросила Клэр у Шеннона, который только что кинул свою сумку в комнату. Вопрос прозвучал робко, а ведь она с такой твердостью готовилась задать его.

Обернувшись, он нахмурился:

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Вы были недовольны, когда уходили. Я просто хотела узнать, не из-за меня ли это?

Шеннон остерегался откровения с нею и резковато проговорил:

— Мое недовольство не имело к вам никакого отношения.

— А к чему оно имело отношение?

Он поморщился, не желая отвечать.

— Я знаю, что вы не хотели брать у Найджела это задание…

Он раздосадовано пробурчал:

— Сначала не хотел.

Шеннон боялся признаться, что Клэр оказывает на него какое-то непостижимое влияние. Да и вообще он не имеет права эмоционально относиться к тому, кого охраняет.

Но Клэр не собиралась позволить Шеннону уйти от разговора:

— Я давно поняла, что не надо уходить от проблем. Может, это и по-женски, но мужчинам тоже поможет. — Она уверенно встретила его пристальный взгляд. — Меня тревожит, что вы здесь находитесь против вашей воли, Дэн. Я не хочу никому быть в тягость.

С трудом подавляя желание протянуть руку и убрать у нее со щеки непослушную прядь волос, Шеннон вздохнул:

— Вам бы надо меньше присматриваться к настроению окружающих.

— Наверное, к этому приучила моя работа. Инвалиды часто не могут говорить или не умеют общаться. Ничего не поделаешь. Так что вас беспокоит, Дэн?

— Я не привык к разговорам о себе, — натянуто ответил он и пристально посмотрел на нее: к чему она ведет?

— На это требуется мужество, — продолжала она, заставляя себя не отступать, пока не разберется, в чем дело. — Гораздо легче замкнуться и спрятаться в молчании.

Он плотно сжал губы:

— Давайте оставим эту тему.

Клэр стояла в дверях, чувствуя его опасливую настороженность. У нее пересохло во рту.

— Нет, Дэн.

Это мягкое обращение задело его.

— Я давно привык молчать, Клэр. У меня немало неприятных служебных секретов и личных тайн. Я ими не горжусь. Лучше о них не говорить.

— Я не согласна, — со вздохом проговорила она. Во взгляде Шеннона, который он поспешил отвести в сторону, она уловила тревогу. — Мои родители очень помогли мне, когда я вышла из комы. Я ведь даже плакать не могла, Дэн. Чувство беспомощности, которое я испытала, да и сейчас не избавилась от него, стало не таким сильным, потому что я могла делиться с ними всеми своими страхами. По крайней мере, кто-то был готов плакать из-за меня, когда боль была невыносимой.

Шеннон поднял голову и вгляделся в ее грустные серые глаза. Они вызывали потребность заговорить, прижать ее к себе. Но он решился лишь сухо произнести:

— В моей работе, когда все летит в тартарары, поблизости не бывает психотерапевтов. Там нет тихих приютов, Клэр. Чтобы не попасть в неприятную ситуацию, я дышу носом. А рот у меня закрыт.

Он и так сказал уже слишком много, и пора бы ему заняться своим делом. Но Клэр упрямо стояла в дверях.

— В вас столько скрытой печали, прошептала она. — Вы надеваете такую страшную маску, Дэн…

Он не выдержал:

— Отойдите, наконец!

Она вздрогнула. Его слова кольнули ее самолюбие, но присущее ей упрямство сдерживало ее. Да и в словах ли дело… Женское чутье уловило тон, с которым они сорвались. Он произнес их не в гневе, а в отчаянии — не уходите!

— Как я могу? Я чувствую, что вам неловко со мной. Почему? Мне кажется, будто я в чем-то виновата. Дэн, я не могу жить так!

Шеннон пораженно уставился на нее. Откровенность и прямота у нее в крови — такое не часто встретишь. Не смеет же он сказать ей свою затаенную тайну — что он хочет ее.

— Наверное, я слишком устал от вечных сражений, — низким шершавым голосом ответил он. — Я приучен к суровости, Клэр, а не к женской мягкости, не к дому. Быть рядом с вами для меня… мне надо приспособиться. — Чуть повысив тон, он добавил: — Я привык ночевать с мужчинами, а не с женщинами. У меня бывают кошмары.

Отразившееся на ее лице сочувствие было ему невыносимо. Он почти возненавидел ее за то, что она заставляет его говорить о своих чувствах.

— Ночь — мой враг, Клэр, — предупредил он ее. — И она враг всякому, кто может в этот момент оказаться рядом со мной.

Как Шеннону хотелось бы уберечь Клэр от этой своей мрачной стороны! Он боялся, что потеряет контроль над собой.

Клэр впервые поняла, что у Шеннона тоже есть человеческие слабости. Он — не сверхчеловек, каким она сначала представляла его себе, узнав, что он из команды Найджела. Это открытие совершенно ее ошеломило. Она впервые столкнулась с таким человеком: жестоко израненным той жизнью, о которой она ничего не знала. Умоляющий взгляд, который с этими словами бросил на нее Шеннон, заставил ее сердце болезненно сжаться. Она инстинктивно почувствовала, что ему не хватает ласки. Ему нужна тихая гавань, где он мог бы укрыться от бурь той жизни, которую себе избрал. Она может дать ему это, пока он будет жить в ее доме.

— Я понимаю, — закивала она, очнувшись от своих мыслей. — И если у вас будут кошмары, я встану и заварю вам чаю. Может быть, мы сможем поговорить о том, что вас мучает.

Он медленно поднял голову, встретившись с полными надежды глазами Клэр.

— Ваша доверчивость уже один раз чуть не стоила вам жизни. Если вы услышите ночью, что я встал, не приближайтесь ко мне, Клэр. Прошу вас.