2013. Конец времен - Франсеск Миральес

Целую тебя на прощанье,

Айна

Прочитав это письмо, я почувствовал, что мне не хватает воздуха и необходимо срочно открыть окна. Пейзаж, которым мне раньше так нравилось любоваться по вечерам, вдруг показался самым тоскливым на свете.

Несколько раз безрезультатно попытавшись связаться по мобильнику с Ингрид и – один раз – с обвинившей меня во всем Айной, я повалился на диван и долго лежал неподвижно, словно живой труп, я пребывал в состоянии шока: за какие-то сутки весь мой маленький мирок рухнул. Самое же худшее заключалось в том, что я не имел ни малейшего понятия, как же выбраться из пропасти, в которой оказался.

Когда перед моим мысленным взором замелькали, вызывая душевные страдания, эпизоды нашей совместной с Айной жизни, я вдруг вспомнил о книге Алана Вайсмана «Мир без нас», которую мне подарил профессор де ла Фуэнте. Поскольку речь в ней шла о катастрофах планетарного масштаба, которые якобы должны были произойти в 2013 году, я подумал, что, читая о всеобщих катаклизмах, я, возможно, хотя бы на время позабуду о своей жалкой и, в общем-то, никчемной жизни.

Я выпил бокал вина, вытащил из своей кожаной сумки эту книгу и, снова улегшись на диван, стал ее листать. Судя по аннотации, она представляла собой умозрительные рассуждения о том, что произойдет в тот день, когда последний человек исчезнет с лица Земли.

Раньше я полагал, что исчезновение человечества – это самое лучшее, что может произойти с нашей планетой, однако Вайсман придерживается совсем иного мнения: он считает, что самое худшее для Земли начнется тогда, когда мы исчезнем с этой планеты раз и навсегда.

Сразу за страницей с оглавлением я обнаружил вырезку из газеты, сложенную вчетверо. Это была краткая статья о данном произведении, которую профессор де ла Фуэнте, по-видимому, сохранил для того, чтобы в книжном магазине показать продавцу ее название и фамилию автора. Написал эту статью философ Рафаэль Аргульоль. Прежде чем окончательно решить, стоит ли мне углубляться в чтение этой – по-видимому, довольно жуткой по содержанию – книги, я внимательно прочитал статью, чтобы узнать, что же плохого будет в том, что человечество перестанет паразитировать на планете Земля:

По утверждению Вайсмана, без ухода людей за созданными ими объектами на планете начнется жуткий хаос. Например, через два дня после исчезновения человечества метрополитены городов будут затоплены из-за прекращения откачивания из них воды – по крайней мере, пророчит Вайсман, – это произойдет с метрополитеном в Нью-Йорке. Через семь дней начнутся проблемы в системах охлаждения атомных электростанций. Через год из-за этих проблем по всей планете станут происходить взрывы и пожары. Через три года начнут разрушаться автострады, мосты и другие элементы инфраструктуры. Через двадцать лет Панамский канал засорится и перестанет быть каналом. Самые прочные железные мосты развалятся не позднее чем через триста лет. Через пятьсот лет города уподобятся джунглям, по которым будут рыскать различные животные.

Еще больше приуныв, я отложил статью в сторону и стал разглядывать таблицу на задней стороне обложки книги. Она представляла собой приблизительный календарь событий, которые произойдут на Земле после исчезновения человечества.

Судя по этому календарю, через несколько тысяч лет все здания, которые к тому времени еще не развалятся, превратятся в огромные глыбы льда. Почве потребуется тридцать пять тысяч лет на то, чтобы очиститься от свинца, осевшего в ней во время индустриализации, и пройдут сотни тысяч лет, прежде чем появятся бактерии, способные приводить к разложению пластмассы. Примерно столько же времени потребуется атмосфере для достижения того процентного содержания углекислого газа, которое было в ней до появления человечества.

Через десять миллионов лет более-менее сохранятся лишь бронзовые скульптуры – свидетельство того, что на этой планете когда-то существовала человеческая цивилизация. Жизнь на Земле будет продолжаться в самых невообразимых для нас формах, пока наконец – через пять миллиардов лет – солнце не превратится в огромную ярко-красную суперзвезду и не поглотит самые близкие к нему планеты, в том числе и Землю.

После этого единственным следом, оставшимся от человечества, будут волны наших теле– и радиопрограмм, которым предстоит еще целую вечность блуждать по просторам вселенной.

«Кошмар», – подумал я, закрыв глаза и живо представив себе, что подумают о нас инопланетные разумные существа, которым доведется принять волны наших теле– и радиопрограмм.

Часа в три ночи я сквозь сон услышал, как открылась входная дверь. В обычной ситуации я вскочил бы с кровати и насторожился бы, однако на меня так сильно подействовали выпитое вино и чтение о всемирных катаклизмах, что мои мысли и дальше продолжали блуждать где-то по планете, на которой вымерли все люди.

Все еще видя сон о разрушительных взрывах и лежащих в руинах городах, в которых снова воцарился закон джунглей, я услышал тарахтенье удаляющегося мотоцикла и осторожные шаги внутри дома. Почувствовав, как чья-то холодная ладонь прикоснулась к моей руке, я открыл глаза и стал искать на ощупь в темноте выключатель настольной лампы.

Включив ее, я одновременно и обрадовался, и испугался: передо мной была Ингрид, вернувшаяся после ночной гулянки, – с синяком под глазом и с дырками на колготках. Я ошеломленно уставился на нее – словно видел первый раз в жизни. Как меня совершенно справедливо упрекала Айна, эта некогда безобидная девочка-ангелочек превратилась для меня в какого-то инопланетянина.

Прежде чем я успел хоть что-то сказать, Ингрид бросилась ко мне в объятия и начала всхлипывать:

– Папа, я тебя так сильно подвела.

Хотя от нее несло алкоголем, она так безутешно плакала на моем плече, что показалась мне самым беззащитным существом на свете. Я стал мысленно ругать себя за то, что не предпринимал достаточных усилий, чтобы уберечь ее от суровых реалий окружающего мира. Она ведь не могла позаботиться о себе сама, для этого у нее имелся отец.

Мы некоторое время посидели в молчании, которое все объясняло. Нам не были нужны никакие книги с пророчествами, для того чтобы понять: мы в этом мире абсолютно одни и спасать нас никто не придет.

Утром я приготовил для нашего семейного «антикризисного комитета» один из традиционных американских завтраков, состоявший из сосисок, картошки и яиц. Просто покаяться и помириться – этого было мало. Оставалось еще самое главное – разобраться, как, черт возьми, мы собираемся жить дальше.

Вопреки своей привычке долго валяться утром в постели, Ингрид, когда я уже собирался ее позвать, появилась сама – умытая и причесанная. Принюхавшись с угрюмым видом к запаху, доносившемуся от приготовленного мною завтрака, она налила себе из пакета немного сока помпельмуса. Затем села за стол и громко вздохнула. Этот ее вздох означал примерно следующее: «Посмотрим, какие нравоучения мне придется сейчас выслушать».

– Прежде чем ты мне расскажешь о том, чем занималась последние два дня, я хочу знать, кто тебя так отделал, – сказал я, показывая на синяк у нее под глазом.