Ирония жизни в разных историях - Али Смит

— Сядьте, — сказала она им после того, как приняла их заказ, — я сейчас все принесу.

Рич Риак снял наконец шапку с лица, и еще один последовал его примеру, они в шапках вспотели и раскраснелись; у того, другого, к складкам кожи вокруг носа прилипли ворсинки шерсти. Она определенно не знала его. Было забавно снова видеть Рича Риака, но только уже намного повзрослевшего. Она его узнала, когда увидела. Джейсон Робертсон не снял шапку. Он остался стоять у прилавка, чтобы помочь отнести еду. Рич беден; Джейсон Робертсон сказал ей, что Рич в долгах и хотел заполучить деньги, чтобы поехать вместе с женой в отпуск, потому что та решила, что он ее не любит, когда узнала о его шашнях с барменшей из отеля «Лочардил». Тот, которого звали Кевин или Гэвин, сидит сейчас без работы, а прежде работал на буровой установке; он хотел раздобыть денег на операцию, чтобы ему прижали уши, думает, что они у него слишком сильно торчат и именно это разрушило его жизнь, хотя, на взгляд Кимберли, все у него с ушами в порядке, возможно, и торчат немного, но не так уж сильно. Он выглядел действительно счастливым, когда Род купил у него воздуходувку за пятнадцать фунтов, прежде чем возвратился на свой пост, хотя пятнадцать фунтов не спасут, как сказал ей Джейсон, операция будет стоить целое состояние, если он хочет делать ее в частной клинике. Кимберли спросила у Джейсона Робертсона, чего он хочет.

— Мне ничего не надо, — ответил он, — ненавижу в этом месте еду.

Кимберли рассмеялась.

— Камеры слежения делают запись на двадцать четыре семь? — спросил у нее Джейсон Робертсон.

Он похвастался ей, что у них есть копии плана, которые использует компания для всех этих мест с гамбургерами, и, куда ни поедешь, они по всей стране одинаковые. Подойдя ближе к стойке, он попросил ее рассказать, где расположен сейф, чтобы в следующем месте, которое они решат ограбить, точно знать, куда идти.

— На складе, — ответила она и указала взглядом.

Сама же Кимберли Маккинлей хочет новую машину. Ей надоело платить каждый месяц так много денег за этот никудышный автомобиль, который заводится только в сухую погоду, куда такое годится? Ей хочется поехать в отпуск. Какое-то время побыть на солнце. И на этот раз иметь возможность спать, когда темно. Хочется забыть о том, что частички пищи разносятся повсюду потоками кондиционированного воздуха. Хочется вернуться на четыре года назад. Оказаться среди тех, кто в сентябре пойдет в колледж и будет изучать предметы, связанные с рекламным бизнесом, какими бы чертовски трудными они ни были. Ей снова хочется стать двенадцатилетней девочкой и ни о чем не думать, просто быть двенадцатилетней и в жаркий день, такой как сегодня, запросто отправиться в закусочную, сделать заказ и съесть все это за столом, и ей хочется, чтобы, когда она будет выходить из автомобиля и входить в дом, кто-то был наверху и стелил постель к ее возвращению, тот, кто все еще будет там, как в ту минуту, когда она вышла из дома вчера днем. Она хочет того же, что и другие, и помимо прочего, ей хочется, чтобы все знали и ей не надо было делать постыдных напоминаний, что нельзя харкать, когда ее смена, или заниматься мастурбацией, как это происходит во время остальных смен, и что Кимберли Маккинлей не потерпит беспорядка, запомните эти слова.

Она вычла стоимость всего ими съеденного из пятнадцати фунтов Рода, дала сдачу, и они уехали. Тогда она отправила Майкла Карди домой в такси.

— Это было ошеломляюще, — восторгался Доллэс. — Вы появились, так сказать, рыча в никуда, подобно льву. Вы вопили, чтобы убрали грязные лезвия подальше от продуктов питания, что в этот ресторан запрещено вносить садоводческие инструменты, и если вы поцарапаете мою краску и заразите Майкла Карди столбняком, и если вы травмируете кого-нибудь из моего персонала… Ей-богу, это надо было видеть.

— Я тебе говорю, Кимберли Маккинлей рычала вчера во время ночной смены словно разъяренный лев в закусочной деревушки Теско: слушайте меня, рычала она. Если вы хоть пальцем тронете кого-то из моего персонала, если даже чихнете на кого-нибудь, если вы внесете хоть один микроб кому-нибудь из моего штата, считайте, что вам крупно не повезло, мне не важно, кто вы, вам придется, черт возьми, за все заплатить.

Она вытаскивает ключ из зажигания, открывает дверь машины и чувствует спиной, как припекает солнце. Она действительно не знает того мальчика, Доллэса; обычно он работает в смене Пэтона. Он ей нравится. Хороший работник. Надо будет попросить руководство отделения, чтобы его перевели к ней в смену, и если она все сделает правильно, тогда, возможно, сумеет добиться своего.

Поднимаясь по дорожке, ведущей к дому, она все время держит одну руку за спиной, а другой подбрасывает ключи от автомобиля в воздух и ловит их только одной рукой, когда они падают вниз.

Прекрасный летний день — самый длинный и самый солнечный в году, и Джемма, помощник руководителя круиза, прикрепленная к этому месту на целый час, пока идет погрузка пассажиров на судно, охраняет четыре коробки чипсов и половину полки с миниатюрными бутылками виски от двух мерзавцев.

Сегодня так жарко, что аж палуба под ногами высохла. Обычно она никогда полностью не высыхает. Впрочем, еще никогда не было настолько жарко. В такой день можно получить солнечный удар, но Джемме это нипочем. Сегодня пейзаж будет воистину восхитительным. Она, как предполагается, любит этот пейзаж. По-настоящему. Иначе не была бы шотландкой, если бы не любила свой край. И она гордится им, вне всякого сомнения. Без чувства гордости нельзя быть шотландкой. Они собираются заснять все на пленку. Только мерзавцы могут на подобное решиться. Они будут снимать себя на этом фоне. Возможно, им невдомек, что останутся в живых, если не пойдут на такое, ведь там, где они находятся, уже подразумевается возможность погибнуть, или пропасть, или в какой-то мере оказаться беззащитным, заглядывая в пучину через камеру. Они снимают на пленку воду перед собой, надеясь, что оттуда вот-вот что-то поднимется, и они смогут запечатлеть это на камеру. По мере продвижения теплохода они наклоняются через поручни и снимают поверхность воды. Снимают на пленку всякий старый хлам. Снимают автомобили, движущиеся по дороге вдоль озера. Снимают деревья, окружающие с обеих сторон Лох-Несс. Им нравится записывать на пленку праздную болтовню во время прохождения через шлюзы. Они всегда снимают замок и теплоходы других компаний, которые проходят мимо, полные других точно таких же мерзавцев, которые в ответ снимают их на свои камеры. Хоть один, но всегда отыщется такой негодник, что и ее заснимет на камеру, а в те дни, когда идет дождь, их намного больше, и они все теснятся на нижней палубе, дрожа от холода в своих застегнутых до подбородка дождевиках, качка на теплоходе вызывает у них болезненные ощущения, и, сидя там, они снимают через окна идущий дождь и ее, стоящую, как сейчас, позади ограждения.

Тем не менее сегодня почти все сто тридцать девять пассажиров (два исключения: женщина, которая жалуется по-немецки на мучительные головные боли, и девушка-иностранка, читающая книгу) проводили время круиза на верхней палубе, если только не считать тот случай, когда им пришлось стоять в очереди, чтобы спуститься вниз. Ошеломленные солнцем, они опускались в темноту, держась за стены в качестве ориентира, и наталкивались вслепую на прикрученные к полу скамьи, глядя искоса на перечень цен в баре, а потом на деньги, зажатые в руках, постоянно повторяя, какой чудесный сегодня день и какая кругом красота, и собираясь на палубе возле Энди максимально долго после отправления: «Доброе утро, леди и джентльмены! Меня зовут Энди, я — ваш шкипер на теплоходе «Бонни Принс» и рада вас приветствовать на борту нашего лайнера. Сегодня мы с вами совершим путешествие по Каллоденскому каналу и Лох-Несскому озеру, одному из самых красивых в мире водных маршрутов, который славится своими прекрасными окрестностями и домом знаменитой Несси», да уж, точно, шкипер, даже не умеющий плавать, черт возьми, и только Богу известно, что будет в критической ситуации, поэтому ее отослали вниз, раскрыть свои возможности, хотя вначале ей удалось заполучить немного солнца и заработать двадцать фунтов чаевых в придачу. «Вам это пригодится на учебу», — сказала леди. Это была леди преклонных лет; она не сводила глаз с холмов, говорила, что ее семья родом отсюда. «Как красиво», — промолвила она с акцентом и с видом потерянной и глубоко страдающей дамы настойчиво втиснула ей в руку деньги. Ее муж крепко держал свой «Sony». Он тоже достиг преклонных лет. Двадцать фунтов стерлингов за ее любезность к двум старикам из Канады в течение одной минуты или двух. Она отказывалась брать деньги. Но они настаивали, и только поэтому она взяла, ей всегда приходится уступать всяким придуркам. Это — часть ее работы. Ведь они как пешеходы, у которых по правилам дорожного движения есть преимущество при переходе дороги. В любом случае через три месяца она уже будет далеко от этого места. Осталось только двенадцать недель. Она уедет отсюда раньше; через десять с половиной недель, если точно. Осталось не так уж и долго. И совсем не трудно быть вежливой. У них же время отпуска. Им безразлично, что большинство фотографий — фальшивка или что самые известные снимки шеи и головы поднимающегося из воды монстра — жульничество газет, дурачивших людей в течение многих десятилетий.