Тот, кто приходит из зеркала - Кирстен Бойе

Но кролик лишь устало покачал головой.

Я задумалась. Конечно, было бы замечательно уметь летать или становиться невидимкой, но имелись и другие варианты.

– А вдруг кольцо придаёт сил? – предположила я.

Возможно, кузнец думал о том, какая способность понадобится мне больше всего, когда я стану сражаться с Деспотом.

– Оно превратит меня в силача!

Я подняла с земли ветку, сорванную с дерева бурей, и попробовала её разломать; я попробовала перекатить по лужайке обломок скалы, а затем поднять его над головой – но сил во мне было не больше, чем обычно.

– Да что же оно тогда может?! – разочарованно воскликнула я. – Что мне ещё попробовать, кролик?!

– На то, что кольцо придаёт ума, не стоит и надеяться, – язвительно заметил кролик. – В любом случае, любая надежда здесь напрасна.

Я была так подавлена, что даже не злилась.

– Может, нужно произнести волшебное заклинание? – спросила я. – И в это время его повернуть. Только кузнец не успел сообщить его своей жене – они ведь не знали, что Дикий придёт за ним, да ещё так скоро!

Затем я попытала счастья с «фокусом-покусом» и «абракадаброй», но уже произнося их, чувствовала, что это не сработает. Потому что это ведь заклинания из сказок, а здесь была реальность.

Я услышала в небе крик, подняла голову и увидела большую птицу. Она спокойно кружила над нами, расправив крылья, и, как будто заметив мой взгляд, стала подниматься ещё выше, редко взмахивая мощными крыльями, пока не превратилась в крошечное пятнышко на синем фоне. Она увидела то, что хотела увидеть.

– Там опять шпион, кролик, – заметила я.

Кролик гневно потряс головой.

– Боишься?! – злобно спросил он. – Тебе вдруг стало страшно?! А я думал, с тобой ничего плохого не случится – ведь так говорится в пророчестве?

– Так и есть! – ответила я, злясь на себя за то, что так скоро об этом позабыла.

Даже если птица меня выдаст, Деспоту это не поможет. Я выступила в поход, чтобы его уничтожить, и я это сделаю.

Я посмотрела на поляну – бабочки по-прежнему играли, и дрозд радостно трещал, заглушая плеск ручейка. Но я вдруг почувствовала, что за всей этой красотой таится что-то ещё, и поняла, что нам лучше уйти.

– Давай уйдём отсюда, кролик, – тревожно произнесла я. – Если птица нас обнаружила, головорезы Деспота не заставят себя ждать. Давай пойдём, пока светло.

– «Давай пойдём, пока светло»! – передразнил меня кролик. – Да когда ты уже наконец определишься – непобедимая ты или нет?!

Но ответить я не успела.

Издалека донёсся приглушённый грохот, и по мере его приближения небо затянули облака, а буря стала клонить ветви до самой земли.

– Головорезы! – прошептала я.

Птица нас выдала.

– Значит, всё-таки уязвимая? – насмешливо спросил кролик и запрыгал к опушке леса. – Так я и думал. Теперь она уже не такая храбрая!

Он был прав. Я вдруг поняла, что легко быть бесстрашной, когда нет никакой опасности; легко верить во всякие пророчества, когда сидишь на залитой солнцем поляне. И куда труднее – когда приближаются головорезы и земля сотрясается под копытами их лошадей.

– Я Храбрый Воин! – прошептала я. – Я! И никто другой!

А небо было таким чёрным, а буря – такой дикой, и между деревьями уже слышались крики.

– Ну идём же, идём! – поторопил меня кролик.

Возможно, я и победила бы Деспота, если бы встретила: сомневаться в истинности пророчества мне не хотелось. Но в нём ни слова не говорилось о том, что произойдёт со мной до этого, и когда я услышала крики, страх перед головорезами сковал моё сердце. Меня пугали их чёрные доспехи и жуткие голоса; пугали их копья, которыми они меня пронзят, их мечи, которыми меня зарубят, и темницы, в которые меня кинут.

Пророчество знало, что я одолею злодея, – но не знало когда. Не знало оно и того, что произойдёт со мной перед этим.

– Беги быстрее! – закричал кролик. – Прячься!

Я вдруг поняла, почему этот лес называется Лесом-из-которого-не-возвращаются. Потому что ровно в том месте, где между деревьями пролегала тропа, теперь торчали ветки; деревья тянулись ко мне и хватали своими сучьями как руками, а в их кронах раздавался зловещий хохот.

– Тебе от нас не уйти! – хохотали деревья, и в разгар бури склоняли ко мне свои ветви и тянули жадные пальцы-сучья. – От нас ещё никто не уходил!

Я вырвалась и понеслась обратно к поляне; но теперь травинки врезались мне в тело как лезвия, а там, где прежде журчал ручей, теперь бушевал неистовый поток. Это был Лес-из-которого-не-возвращаются, и у меня в голове прогремели слова жены кузнеца: «Всё живое в нём и всё, что лежит за его пределами, находится во власти Дикого».

Меня окружали его создания – деревья и кусты, травы и ручей. Все они помогали его приспешникам нас поймать.

– Всё напрасно! – закричал кролик. – Я, например, им не… – и не успел он договорить, как исчез под землёй.

– Кролик! – закричала я.

Но было слишком поздно. Между стволами я заметила дымящиеся бока лошадей.

– Хо-хо! – прокричали головорезы. – Вон она стоит! Девочка, девочка! Схватите её и отведите к Деспоту, как он велел!

Мой страх был так велик, что ноги меня едва держали, но я бежала и кричала. А на лужайке из земли вздымались корни деревьев – как капканы, как живые чёрно-коричневые змеи, – и они хватали меня, желая поймать в ловушку; а я вопила так громко, что мой крик заглушал топот копыт. Я слышала хрип лошадей, чувствовала тяжёлый запах их тел и видела, как надо мной нависла тень. Спасения не было.

Но прежде чем они успели меня схватить, на меня вдруг опрокинулась земля, передо мной выросла высокая трава и открылся вход в пещеру, глубокую и чёрную. Я шагнула в неё, а лошади проскакали мимо. Один бандит громко закричал, и его лошадь заржала от боли, падая на землю: она угодила в капкан из корня, который тянулся за мной.

А я сидела в безопасном мраке пещеры, закрыв глаза и втягивая ноздрями аромат земли. И не понимала, что произошло.

Только когда крики снаружи стихли, я открыла глаза.

Головорезы ещё долго меня искали.

– Она исчезла! – взревел первый.

– Окружите поляну! Не дайте ей уйти! – кричали остальные.

Затем я услышала, как они спрыгнули с лошадей и их доспехи загремели металлическим звоном, как они стали тяжело топать по поляне и искать меня, и я слышала в их голосах недоумение и ярость, когда они осознали, что упустили меня.