Любимец моих дьяволов - Ева Мелоди

— Хочу трахнуть эту холодную сучку. — Отвечает Глеб. — Ты можешь либо присоединиться, либо вали отсюда, не мешай.

Якоб криво усмехается.

— Присоединиться, — в своей тягучей манере повторяет за Глебом, а у меня все сжимается внутри. Они сейчас изнасилуют меня вдвоем. И кто знает, кто еще там за дверью. Ледяной ужас сковывает все тело. Даже кричать не могу — буквально парализована. Не могу молить о пощаде. Глеба — могла бы. Но появление Якоба превратило меня в соляной столб. Это слишком больно — принц из моих грез направляется ко мне чтобы…

— Эй, Штаховский, я первый. — Преграждает ему путь Глеб. — Мы уже почти начали, когда ты пришел.

— Да, я заметил. И знаешь, я бы с удовольствием воплотил твои фантазии в реальность. Но должен обломать — девочка сейчас в моем доме живет. Родоки за нее в ответе. Правда она у подружки должна быть, — с этим словами Якоб подходит ко мне вплотную. Сжимаюсь в комок, стискиваю обрывки платья, изо всех сил стараясь прикрыть ими грудь…

Но Якоб не позволяет, разводит мои руки в стороны. Это безумно унизительно. Умираю от ненависти к нему в эту секунду. Губы дрожат, по щекам начинают течь слезы. У меня подкашиваются ноги и начинаю медленно оседать на пол. Но Якобу абсолютно все равно, с прежним равнодушием, точно куклу берет меня за подмышки и ставит на ноги. Руками закрываю груди.

— Что ты там прячешь, малышка? Думаешь я сисек никогда не видел? Или твои — особенные?

— О, у нее классные, — хохочет Глеб. — Только я первый, слышь. Отойди от девчонки. Все, я готов. Якоб оборачивается к парню. Поворачиваю голову вслед за Штаховским. Глеб демонстрирует нам свое обнаженное тело, торчащий крупный половой орган уже упакован презервативом.

— Можешь смотреть как я ее… — кивает Якобу. — Потом можем вместе попробовать.

От паники начинаю тихо поскуливать, как щенок, понимаю, как это жалко выглядит, но мне все равно. Обмочиться готова от страха. Теперь уже по-настоящему, не как в прошлый раз, в двенадцать лет, когда Штаховский преследовал меня. Почему, ну почему именно с ним связаны все самые позорные сцены из моей жизни?

Но Якоб не торопится отходить в сторону, несмотря на все слова Глеба. Он тащит меня к дальней стене возле окна. Прижимает к ней спиной. Совсем как в тот раз, когда я бросила в него грязью… Словно запомнил тот случай и воссоздает. И от этих мыслей мне еще хуже. Нестерпимая боль, хуже физической. Мой мир разбивается на осколки. Понимаю, что если сейчас произойдет то, чего так жаждет Глеб — я погибну. Просто не захочу жить после такого. Я слишком слабая, жалкая… Погрязшая в мире фантазий наивная девочка. И в этот момент меня охватывает дикая ненависть к этой девочке. Жалкой слабачке, доверчивой, наивной дуре. Это чувство разгорается в груди все сильнее, почти заглушая страх. Но он возвращается, когда Якоб распластывает мое тело по стене. Зажимает мои запястья точно наручниками одной рукой и прижимает к стене над моей головой. Свободная рука ложится на мою шею.

— Если приблизишься, убью, — рычит Штаховский. У меня зубы начинают стучать от этого почти звериного рыка, пока не понимаю, что он Глебу говорит.

— Черт, так не честно, — доносится злой голос Глеба.

Рука Якоба скользит ниже, по груди. Пробует сначала одно, потом другое полушарие, стискивая, а потом точно взвешивая в руке. Затем пальцами захватывает сосок, сжимает довольно болезненно. Сначала один сосок, потом второй. И сильнее, до боли. Непроизвольно дергаюсь и с трудом давлю крик. Но Якоб не прекращает. Наоборот, усиливает давление, еще сильнее сдавливает и потягивает на себя. Внутри зарождается какое-то безумное ощущение. Оно охватывает все тело. Предчувствие взрыва. Мне безумно страшно. И в то же время я будто парю в воздухе, меня окутывает непонятное ощущение… я словно на грани между ужасом и эйфорией. Меня окутывает запах Якоба, терпкая туалетная вода, древесный, чуть сладковатый аромат удивительно идет ему. Мне нравится как он пахнет. Хочется втянуть поглубже в себя этот запах. Чтобы сохранить для себя. Между ног появляется влага. И тянет что-то. Болезненно. И в то же время эта боль… приятная, и это поражает меня до глубины души. Не могу поверить, что так бывает. Чувствую себя грязной, жалкой. Изо рта вырывается всхлип…

— Тсс, — выдыхает мне в лицо Якоб. Его губы едва касаются моих губ. Словно перед поцелуем. Но я знаю, что этого не будет. По лицу видно, что он дико зол. Черты заостренные, резкие. Словно борется с собой чтобы… не убить меня? Не насиловать? Я уже ничего не понимаю… Открываю рот, чтобы попросить отпустить меня. Я должна убедить его. Он не может причинить мне вред. Его родители отвечают за меня. Он же не совсем ненормальный отморозок. Нам еще два месяца вместе жить…

Но Якоб словно забыл обо всем этом. Его рука теперь скользит еще ниже. Гладит мой живот, касается резинки трусиков…

— Не-ет, — кричу изо всех сил, начинаю вырываться. Больше всего мне страшно, что поймет — я влажная. Это означает, что женщина хочет мужчину. Теперь я это знала. Но умру, если такое обо мне узнает Штаховский. — Отпусти, урод конченый! Мой отец вас обоих закопает!

— Отлично, у принцессы голос прорезался, — язвит Якоб. В этот момент он мне ненавистен. Можно как угодно относиться друг к другу, но так, как ведут себя сейчас эти двое — это же мрази конченые.

И тут рука Якоба проникает мне в трусы. Меня точно молнией прошибает. Не то что сопротивляться — я снова пошевелиться не могу. Меня трясет от невероятных ощущений. Непередаваемых. Словно все мое существо сосредоточилось сейчас там… внизу живота. И что самое потрясающее — Якоба тоже трясет. Он прижимается ко мне всем телом. И это не жест насильника. Он будто в одну секунду равновесие потерял. Он невероятно горячий. Его лоб влажный от пота, прижимается к моему лбу. Его рука едва двигается в моих трусах, и от этих едва ощутимых прикосновений миллиарды маленьких электрических разрядов разносятся по телу.

Оглушающая тишина. Словно комната под воду ушла и мы вместе с ней.

А потом все темнеет перед глазами.

* * *

Очнулась я в какой-то машине. Подскакиваю на сиденье, меня колотит от страха. Вспоминаю последние события. В машине двое парней. Якоб сидит на переднем пассажирском сидении. Водитель… не Глеб, слава Богу. Какой-то незнакомый парень. Раздумываю, смогу ли выпрыгнуть из автомобиля на ходу, но тут Якоб поворачивается ко мне.

— Очухалась? — спрашивает грубо. Почти приехали.

Машина и правда останавливается. Якоб проворно выскакивает из машины, прежде чем успеваю нащупать ручку, чтобы открыть дверь.

— У тебя такой вид, будто спринт бежать приготовилась. Расслабься. Мы дома. Только давай без истерик.

Как я выйду в разорванном платье? И только сейчас понимаю, что на мне чей-то свитер. А ноги голые. Вылезаю с опаской. Но это правда двор в котором живут Штаховские.

— Хочешь, понесу?

— Что? — резко поворачиваю голову.