Искатель приключений - Ксавье Монтепен

– Вы меня любите? – вскричала молодая девушка с внезапным порывом радости и изумления.

– Да, – продолжал Рауль. – Я вас люблю и – странное дело! – вас любил еще раньше, чем увидел…

Удивленный взгляд Жанны ясно выразил, что она этого не поняла. Рауль это заметил и объяснил свою мысль.

– С той минуты, – сказал он, – когда эти обои представили моим еще помутившимся глазам прекрасный образ молодой царицы, а вы ее живой портрет, кроткое лицо ее овладело моим сердцем, хотя я и принимал эту чудную красавицу за благодетельное видение. Когда вы явились мне в первый раз, это сердце уже принадлежало вам и вы царствовали в нем полной владычицей!.. С того дня любовь моя увеличилась еще более восторгом и признательностью, которые вы внушили мне. Я вас люблю теперь всеми силами души моей, всем могуществом моей жизни!.. Ваше присутствие сделалось для меня так же необходимо, как воздух и солнце… Не удаляйте меня от себя… Поверьте, было бы менее жестоко дать мне умереть, нежели возвратить на минуту жизнь, чтобы потом отнять ее!

– Боже мой!.. – пролепетала молодая девушка, – подобное признание… в подобную минуту…

– О! – с живостью перебил Рауль. – Минута хорошо выбрана, потому что она торжественна!.. Не в то ли мгновение, когда все рушится вокруг вас, могу и должен я протянуть вам руку и сказать: Обопритесь на меня… Я буду поддерживать вас всегда!.. Жанна! У вас нет более родных, я хочу заменить моей любовью их привязанность… Вы бедны, я хочу сделать вас богатой!.. Состояние мое велико, имя почетно, любовь моя к вам глубока!.. Жанна! В присутствии Бога, который нас видит, в присутствии вашей матери, тень которой нас слушает и благословляет, я спрашиваю вас, хотите ли вы быть моей женой?

Жанна не отвечала, она не могла отвечать. Слишком великое и слишком неожиданное счастье вдруг взволновало ее сердце, произвело во всем существе ее странное потрясение, которое могло бы сравниться только с поражающей искрой электрической машины. Рауль сделал вид, будто не заметил бури, происходившей в сердце девушки.

– Боже мой! – прошептал он с выражением глубокого горя. – Боже мой, неужели вы не хотите отвечать мне?..

Жанна поднесла руку к груди и сделала знак, что она не в силах говорить.

– Это отказ? – продолжал молодой человек. – О! Если это отказ, я чувствую, что умру!..

Силы возвратились к Жанне.

– Неужели вы не поняли, – вскричала она голосом, вырвавшимся прямо из сердца, – не поняли, что и я тоже люблю вас?..

Рауль ждал этих слов; однако радость его была так велика, будто они были для него неожиданностью. Потом, после первых восторгов, он надел на безымянный палец девушки золотое кольцо, которое снял со своего правого мизинца, и сказал:

– С этой минуты, Жанна, перед Богом и вашей матерью, вы моя невеста!..

В ту минуту, когда происходила вышеописанная сцена, всадник, скакавший галопом по дороге из Парижа в Сен-Жермен, остановил перед Маленьким Замком свою лошадь, обливавшуюся потом и покрытую пеной. Всадник проворно соскочил с седла, привязал лошадь к железному кольцу, вбитому в стену, и два раза ударил молотком в дверь.

Сказав Жанне: «Перед Богом и вашей матерью, вы моя невеста!» Рауль в первый раз коснулся губами лба молодой девушки. Она вздрогнула при стуке молотка и побежала отворить. Это приехал Жак.

– Жив он? – спросил слуга с глубоким беспокойством.

– Да, – весело отвечала Жанна, – жив и, слава Богу, спасен!

Жак охотно расцеловал бы ту, которая сообщила ему доброе известие, но не посмел; притом он торопился к своему хозяину. Кавалер протянул ему руку. Жак покрыл ее слезами радости и прошептал:

– Я знал, что найду вас в живых…

«Клянусь честью, – подумал Рауль, – вот слуга, каких мало!.. Он был бы моим наследником и все же радуется, что не будет присутствовать на моих похоронах! Этак, пожалуй, поневоле поверишь в людскую добродетель».

– Да, мой милый, – сказал он вслух. – Ты меня нашел в живых.

– И благодарю за это Бога! – вскричал слуга.

– Конечно, но также поблагодари и ее! – продолжал Рауль, указывая на Жанну.

Жак взял руку девушки и осыпал ее поцелуями. Кавалер продолжал, улыбаясь:

– Я очень доволен тобою, мой добрый Жак; однако через несколько дней ты уже не будешь служить мне…

Лакей изменился в лице.

– Вы мне отказываете? – спросил он печальным тоном.

– Нет, но я даю тебе другого господина…

– Другого господина? – повторил Жак в изумлении.

– Да, которому ты должен будешь повиноваться точно так же, как и я сам…

Слуга делал неимоверные усилия, чтобы понять значение слов кавалера, но решительно не понимал ничего.

– Я говорю о мадемуазель Жанне, – продолжал Рауль, – которая скоро будет моей женой и которой мы будем повиноваться оба.

– Ах! – вскричал Жак, улыбаясь в свою очередь. – Если так, то это прекрасно! Да здравствует мадам де ла Транблэ!

С тем деликатным тактом, которым щедро одарены почти все женщины, Жанна поняла, что Рауль должен желать поговорить со своим слугою, и потихоньку вышла из комнаты, оставив их наедине.

– Ну! – с живостью спросил Рауль, как только дверь затворилась за Жанной, – ты исполнил мои поручения?

– Исполнил.

– С успехом?

– Надеюсь.

– Добился ты результата, которого я ожидал от твоей поездки?..

– Я привез ответы от регента и от маркиза де Тианжа.

– Подай скорее…

Жак вынул из своего кожаного пояса два письма средней величины и подал их барину. Рауль взял и распечатал одно за другим. В первом заключались только следующие латинские слова: «Legi. – Bene.»

Эта лаконическая записка была подписана буквами Ф. и О.

Латинские слова значили: Читал. – Хорошо.

Буквы Ф. и О. были начальными буквами имени регента: Филипп Орлеанский.

– Что сказал тебе регент? – спросил Рауль.

– Он много расспрашивал меня о вас и очень сожалел о случившемся с вами несчастье.

– Ты добрался до него без труда?

– Да. По вашим указаниям, я обратился к камердинеру Максиму, и все двери Пале-Рояля отворились перед перстнем, который вы мне дали.

Рауль распечатал второе письмо; оно было подробнее первого.

«Любезный кавалер! – писал маркиз де Тианж, – я получил дьявольские бумаги, которые вы послали мне, и очень рад их содержанию; только жалуюсь на посланного, которого вы выбрали. Это негодяй самой непроницаемой скромности: невозможно было выпытать у него ни одного слова. Я предполагал, что какая-нибудь важная причина помешала вам самому приехать ко мне, и, любопытствуя узнать эту причину, я употребил все силы, чтобы допытаться от вашего таинственного комиссионера, в чем дело… Но, кажется, было бы легче заставить разговориться статую! Однако в каком бы месте вы ни находились, я все-таки желаю, чтобы фортуна вам улыбалась.