Мама - Алина Дягилева

отвлечься от смерти мужа, с другой, позволяло находить новые идеи для магазина – во всех своих поездках она посещала магазины игрушек и черпала там новые идеи для ассортимента своей сети. С тех пор как невестка забеременела, София Павловна поймала себя на мысли, что, каждый раз, видя новую понравившуюся ей игрушку, она представляет, как подарит ее внуку или внучке.

Сестра Софии Павловны Антонина жила в Германии – она перебралась туда давно, еще в молодости, вышла там замуж за немца, родила и вырастила троих детей и постоянно звала сестру переехать к ней, но та никак не могла решиться. С одной стороны, ее тянуло переехать за границу в спокойную сытую Германию, с другой, ни муж, ни сын не рвались – они не представляли себе жизни в другой стране. Когда Дмитрий Борисович умер, сестра стала звать еще активнее, мол, сын уже взрослый, у него своя жизнь, никто тебя теперь не держит, но София Павловна все никак не могла решиться. Она часто ездила к сестре в гости, присматривалась районам и квартирам и даже загородным домам – продав бизнес в России, вполне можно было бы позволить себе небольшой домик в пригороде Берлина, но принятие окончательного решения она все откладывала. А потом сын объявил, что жена ждет ребенка, и София Павловна переключила свое внимание на семью сына.

Она вышла из подъезда и отправилась к машине. Сын с семьей жил не очень далеко, она доехала до их дома за 20 минут. Припарковалась, подошла к подъезду и набрала номер квартиры на домофоне. Долгое время шли гудки, но никто не отвечал. Наконец, звонок сбросился. София Павловна нахмурилась и позвонила еще раз, но тоже безрезультатно. Она отвернулась от двери и стала разглядывать двор, размышляя, как ей лучше поступить. С одной стороны, скорее всего, она зря наводит панику, наверняка, невестка просто уснула вместе с малышкой и отключила звук на телефоне и домофоне. С другой стороны, какой-то червяк сомнений и беспокойства грыз и грыз ее изнутри, а София Павловна привыкла доверять своей интуиции.

В эту минуту дверь раскрылась, и из подъезда вышел молодой мужчина.

– Будете заходить? – он придержал дверь.

– Да, спасибо, – поспешно ответила София Павловна и вошла в подъезд.

Сын жил не в элитном доме, и здесь жильцам было довольно-таки все равно, кто заходит в подъезд и зачем. Никто не знал друг друга в лицо, не перебрасывался вежливыми приветствиями у лифта, это был обычный человейник на тысячу, наверное, квартир, которых построили за последние годы великое множество.

София Павловна поднялась на лифте на 8 этаж и подошла к двери квартиры. Она хотела позвонить в звонок, но побоялась разбудить новорожденную и тихонько постучала. Нет ответа. Она постучала еще раз немного громче, но также без ответа. Тогда она постучала еще громче и прислушалась. За дверью было тихо – ни плача ребенка, ни голосов, ни звука шагов. София Павловна вздохнула и занесла кулак, чтобы постучать со всей силы, но в эту минуту у нее зазвонил телефон. Она достала его из сумки, на экране высветился номер сына.

– Алло! – тут же ответила она.

– Мам, это ты там стучишь к Лине? – спросил сын, явно нервничая.

– Ну да, я. Я никак не могла ей дозвониться за весь день, и ты тоже не отвечал, я запереживала и решила приехать проверить, все ли в порядке. Вот только она не открывает, я и в домофон звонила, и в дверь уже стучу.

– Мам, она же просила не приезжать без предупреждения. Она говорит, что только что уложила Нику и не хочет, чтобы ты ее разбудила. Ника очень плохо спит, ты же знаешь. От любого шороха просыпается.

– Да, конечно… Просто я весь день звонила, с самого утра, а она не отвечала, вот я и подумала, вдруг случилось чего…

– Да нет, мам, ничего не случилось, все в порядке. Просто Лина устала.

– Ну может она впустит все же меня? Раз уж я уже приехала. Я бы помогла, может быть, чем-то ей.

Было слышно, что сын замялся. Он не любил отказывать матери, он был многим ей обязан, в то же время, ссориться с женой тоже не хотелось.

– Я перезвоню тебе, – наконец сказал он и отключился.

София Павловна осталась стоять под дверью с телефоном в руке, прислушиваясь к звукам внутри квартиры. Там по-прежнему было тихо. Вдруг дверь бесшумно открылась. За дверью стояла Лина. Она молча пропустила Софию Павловну в квартиру, прижав палец к губам, прося не шуметь. София Павловна как можно тише разулась и прошла в ванную, чтобы вымыть руки. Ей уже было стыдно, что она явилась вот так без приглашения, навела панику своими звонками. Она пожалела, что ничего не купила по дороге – еды, памперсов, какую-нибудь вещь для ребенка или чего-нибудь приятного для Лины. Выйдя из ванны, она огляделась. Лина была на кухне, и София Павловна направилась туда, проходя на цыпочках мимо спальни. Поравнявшись с дверью, она украдкой заглянула внутрь. Там она успела заметить детскую кроватку, приставленную к взрослой кровати. В кроватке лежала малышка, завернутая в бело-розовую пеленку. Глаза ее были закрыты, она мирно спала. Было видно, как поднимается и опускается ее крошечная грудная клетка.

Лина сидела за столом в кухне, перед ней стояла кружка с остывшим чаем. Она шепотом предложила чаю Софии Павловне, та отказалась и присела напротив. Невестка выглядела плохо. Под глазами синяки, волосы спутаны и собраны в неаккуратный пучок, на одежде следы срыгиваний, молока, лицо бледное и усталое, руками она нервно теребила рукава домашнего платья и потирала шею. София Павловна прониклась к ней сочувствием. Она все еще хорошо помнила, как тяжело было с Алексом в младенчестве. Ее муж тоже бесконечно работал, появляясь дома только на выходные, да и тогда, бывало, приходилось брать подработки, чтобы свести концы с концами. Алекс постоянно плакал, плохо спал, она сама была как выжатый лимон первые полтора-два года его жизни. Иногда ей хотелось выйти в окно, лишь бы не слышать этот постоянный требовательный плач. Теперь, глядя на бледную, осунувшуюся невестку, она понимала, что той нелегко. Она испытала прилив злости к сыну – разве он не видит, что жене тяжело? Разве нельзя взять внеочередной отпуск, путь даже без содержания, чтобы помочь с ребенком? Ей очень хотелось помочь, и она спросила:

– Лина, как ты? Давай я помогу с чем-нибудь? Хочешь, посижу с малышкой, а ты поспи? Или вообще, как проснется, давай я схожу с ней