Дочь Эрлик-хана - Роберт Говард

Тело американца разогнулось, как пружина. Одним прыжком перемахнув через камни, он оказался шагах в десяти от Ормонда. Тот запоздало обернулся, щурясь от солнца, которое теперь било ему прямо в глаза, и в панике попятился. Потом выстрелил навскидку, но не попал, снова нажал на курок…

В пистолете кончились патроны.

Отшвырнув его в сторону, англичанин стоял в какой-то странной позе и с бессмысленной ухмылкой смотрел, как Гордон приближается.

— Проклятый оборотень! Думаешь, ты сможешь меня убить? Нет! Я тебя все равно перехитрю!

Он шагнул к краю пропасти и, раскинув руки, прыгнул вниз. Несколько секунд смех еще доносился из бездны, потом он потонул в призрачном хохоте эха, бесконечно множащем свои раскаты. Но разглядеть что-либо было уже невозможно, и американец, разочарованно выругавшись, отвернулся.

Ясмину он нашел за выступом скалы: молодая женщина лежала на земле со связанными за спиной руками. Ее мягкие туфли были изодраны в клочья, многочисленные ссадины и кровоподтеки на ее нежной коже выглядели весьма красноречиво.

Гордон был слишком лестного мнения об англичанине. Ормонду даже не пришло в голову нести обессиленную пленницу: он гнал ее в горы пинками и затрещинами.

Едва американец перерезал путы, Ясмина бросилась к нему на шею.

— Они сказали, что ты мертв! Но я знала — это ложь! Тебя нельзя убить, как нельзя убить горы или ветер. Я видела, с тобой пришел Йогок — он знает потайные тропы лучше, чем жрец, который нас вел. Пойдем отсюда скорее, пока все заняты боем! Да-да, я знаю: у нас нет ни припасов, ни снаряжения… Но сейчас лето, мы не замерзнем. А если придется какое-то время поголодать… Разве это так страшно? Ну, идем!

Гордон отстранился и покачал головой.

— Это я привел туркмен в Йолган, Ясмина. Ради собственных целей. И не могу их бросить — даже ради тебя.

Пару секунд богиня Йолгана смотрела ему в глаза, потом кивнула.

— Я так и думала, Аль-Борак.

Пистолет Ормонда валялся неподалеку, но патронов в нем не было. Гордон пинком отшвырнул его прочь, взял Ясмину за руку и подошел к скале, за которой, все еще дрожа и поскуливая, прятался Йогок. Рывком поставив жреца на ноги, американец указал на ущелье, откуда доносились выстрелы и поднимались тонкие вуали дыма.

— Можно пробраться вон в то ущелье, не возвращаясь в долину? — спросил он. — Говори, от этого зависит твоя жизнь.

— В ущелья ведут потайные ходы, — отозвался Йогок. — Во многие. И в это тоже. Но у меня связаны руки. Я не смогу провести тебя по той дороге.

Гордон развязал его, но тут же обмотал веревку вокруг пояса жреца, а ее конец — себе на руку.

— Веди!

Некоторое время они шли по тропе обратно, затем свернули. Теперь стало ясно, зачем Йогок потребовал освободить ему руки: иначе ему было бы не вскарабкаться по склону огромного скального выступа. Гордон и Ясмина поднялись следом за ним и оказались на плоском, будто срезанном гребне горного хребта, который широкой дугой окаймлял каньон. От высоты начинала кружиться голова. Какое-то время тропа шла по гребню. Неожиданно Йогок потянул за веревку и скользнул в узкое отверстие — оно находилось прямо под тропой, и заметить его сразу было невозможно. Это и был вход в туннель. Внутри царил полумрак, лишь скудные лучи света пробивались сквозь трещины в камнях. Сразу от входа начиналась каменная лестница, ведущая вниз. Пройдя пещеру насквозь, жрец вывел своих спутников к узкой расщелине, окруженной отвесными скалами. Узкую щель, из которой они только что вышли, можно было увидеть лишь стоя прямо перед ней. Неудивительно, что еще вчера, разглядывая эту расщелину в бинокль, Гордон не обнаружил ничего подозрительного.

Здесь звуки выстрелов раздавались намного громче, и эхо многократно усиливало их. Через несколько шагов Йогок повернул направо. Впереди, в конце узкого просвета, виднелось ущелье, где Гордон оставил своих туркмен. Чуть позже он увидел и их самих. Притаившись за выступами и валунами, разбойники отстреливались от толпы кочевников в меховых шапках, которая шла на них.

Протиснувшись в щель, Гордон громко окрикнул туркмен… и едва не получил пулю. Однако через миг они уже узнали своего предводителя. Йогок начал упираться, и Гордону пришлось тащить его силой. На время забыв о противнике, туркмены в немом изумлении взирали на перепуганного монгола и девушку в изодранном платье. Впрочем, Ясмина едва удостоила их взглядом: они были не волками, а шакалами, и их клыков она не боялась.

Тем временем перестрелка продолжалась. Туркмены понемногу отступали, подтягиваясь к потайному выходу из ущелья.

— Они подкрались к нам в темноте, — хмуро объяснил Орхан-шах. Ему прострелили руку, и сейчас разбойник тщетно пытался остановить кровь. — Они окружили нас прежде чем часовые их заметили. Мы поставили часовых у самого входа в ущелье, но эти собаки перерезали им горло и вошли! Они могли перерезать глотку каждому из нас, потому что мы спали и ничего не видели и не слышали, а они видят в темноте, как кошки! Но один из нас проснулся, заметил их и начал стрелять. Но они все равно нас перебьют. Что нам делать, Аль-Борак? Мы в ловушке! Мы заперты со всех сторон! На скалы нам не подняться, из ущелья не выбраться. Здесь можно продержаться какое-то время — для лошадей есть вода и трава. Но еды у нас почти не осталось, и патронов тоже мало.

Гордон кивнул, взял у одного из туркмен ятаган и протянул Ясмине.

— Следи за Йогоком, — сказал американец. — Если попытается убежать — заруби.

Она не ответила, но ее глаза сверкнули. Похоже, эта утонченная девушка начинала понимать, что порой надо просто действовать, не задумываясь над глубинным значением своих действий. Йогок бросил на нее злобный взгляд, но тут же отвел глаза: сейчас она была не менее опасна, чем Гордон.

Взяв ружье и горсть патронов и прячась за камнями, американец начал подбираться к огромному валуну недалеко от входа в ущелье. Там лежали трое мертвых туркмен, еще несколько раненых стонало неподалеку. Киргизы передвигались от камня к камню короткими перебежками. Они подбирались все ближе к устью ущелья, но старались не слишком рисковать. Спешить им было некуда: со стороны города приближался отряд всадников. Монголы неслись во весь опор, то исчезая, то возникая среди сосен.

Отсюда надо было срочно выбираться — до того, как киргизам придет подкрепление. Кочевники плохо знали горы, а жрецы, которых Гордон заметил среди всадников Йолгана, могли показать им тайные ходы в горах.

Несколько монголов уже взбирались по склону, крича что-то киргизам. Подозвав туркмен, которые оказались ближе, Гордон приказал им взять лучших лошадей и приказал отвезти Ясмину и жреца в пещеру. Орхан-шаху было поручено лично охранять молодую женщину. Несомненно, туркмен впервые в жизни получал подобное поручение. Но он был уже душой и телом предан своему вожаку и лишь молча повиновался.

С ними отправились трое крепких молодцов, еще трое остались с Гордоном у входа в ущелье. Узнав, что их вожак жив и вернулся, разбойники заметно приободрились. Должно быть, это почувствовали и кочевники: несколько метких выстрелов заставило их затаиться.