Цесаревич Вася 2 - Сергей Николаевич Шкенев

командующий Экспедиционным Корпусом улыбнулся в усы и предложил:

— Назовём нашу операцию «Чаепитие в Мытищах».

А вот командующий английскими войсками на Мальте оказался не таким доверчивым, как его военно-морские коллеги, и встретиться с русским цесаревичем не захотел. Доверчивость вообще не входила в число достоинств и недостатков генерала Уильяма Сомерсет Моэма, посвятившего бурную молодость службе Его Величеству в разведке.

— Вот же бремя страстей человеческих, — тяжело вздохнул умудрённый жизнью генерал, и приказал принять дополнительные меры по укреплению энергетических щитов на береговых батареях и прочих важных объектах, включая арсенал, склады и казармы.

Тотчас в древних казематах запылали жаровни, разогревая необходимый инструмент, и на каменных алтарях загорелись свечи из чёрного воска, выставленные в замысловатом, но строго определённом порядке. Туда же, в казематы, стали приводить специально набранное по всему миру отребье. Не смогли при жизни стать полезными империи, над которой никогда не заходит солнце? Тогда пусть хоть в смерти ей послужат — некротическая энергия от смерти двух человек поможет щиту выдержать одно попадание главным калибром русского линкора. Главное, не жалеть усилий на получение этой энергии.

К чести генерала Моэма нужно сказать, что он не получал удовольствие от перерезания глоток обсидиановым ножом, в отличии от офицеров специальной роты маго-энергетической поддержки. Да, добивающий удар превращённой в кровоточащий кусок мяса жертве наносит командующий, но лишь из служебной необходимости, а не из любви к убийству. А в особой роте служат настоящие маньяки. Высокопрофессиональные маньяки!

Только вот без крови не бывает побед и взлёта империи. Это аксиома. Это не требует доказательств. Это так же естественно, как течение воды в Английском канале, как смена времён года или восход солнца. И пусть над благословенной империей это солнце никогда не заходит!

Уже к полуночи энергетические щиты над стратегически важными объектами заработали в полную силу. Невидимые невооружённым взглядом, они всё равно ощущались физически, заставляя вставать дыбом волосы на всём теле, и вызывали ломоту в зубах и суставах. Пусть теперь русские попробуют сунуться!

Они и попробовали ровно в два часа ночи. Как и предупреждали, выслали какой-то странный летательный аппарат, по звуку двигателя схожий одновременно с кофемолкой и швейной машинкой. Следом за ним взлетел второй, а потом и третий. Непонятные и невидимые машинки стрекотали на небольшой высоте точно над батареями, над головами пытающихся рассмотреть их артиллеристов и часовых. Нагло, назойливо и беспардонно кружили.

И вдруг… это вдруг всегда случается неожиданно, хотя русские и предупредили о возможности наступления непредвиденных ситуаций — во всех трёх летательных аппаратах что-то сломалось, и вниз полетела взвесь какой-то маслянистой жидкости, свободно проходящей сквозь щиты. А что, атмосферные осадки угрозы не представляют.

Часом ранее.

— Страшно?

— Нет, — Лиза Бонч-Бруевич упрямо покачала головой. — Всего лишь слегка волнуюсь перед первым боевым вылетом.

Вася протянул руку и осторожно погладил девушку по щеке:

— Ты молодец. Ты умница. А я в первом бою, когда с дирижаблем разбирались, от ужаса через раз дышал, так всего скрутило.

— Правда? — удивились Лизавета. — А мне со стороны показалось, будто ты вообще без эмоций.

— Именно показалось, — кивнул Красный. — На самом деле было страшно, даже руки дрожали.

Лиза посмотрела на собственные руки и спрятала их за спину:

— Всё равно не страшно. Иди лучше Веру с Катей успокаивай. Принеси им ведро валерьянки на двоих.

Василий не стал спорить. Капитан Родионов в глубине его души тоже не стал. Он хорошо знал вот это состояние перед первым вылетом, и любые слова здесь в основном бесполезны. Оно само пройдёт, стоит только шасси самолёта оторваться от взлётно-посадочной полосы. Или не пройдёт, и тогда… Но нет, девочки справятся!

Вера Столыпина выглядит спокойнее, и даже что-то рисует карандашом на листке бумаги, объясняя старшему из братьев Коккинаки правильную технику выполнения противозенитного маневра. С умным видом цитирует дословно написанную Красным инструкцию. Познания теоретические, но со стороны кажется, что Верочка уже неоднократно прорывалась к цели сквозь белые облачка и трассы крупнокалиберных пулемётов.

Кстати, англичане не используют пулемёты против воздушных целей, предпочитая монструозные орудия калибром не менее ста пятидесяти миллиметров. В их понимании пулемёты, это оружие против толпы голозадых негров с копьями и щитами из шкуры носорога. Или против индусов с дрекольем и самодельными пиками. С теми же бурами в последней англо-бурской войне двадцать третьего года от пулемётов толку не было — пулемётные расчёты целенаправленно выбивались бурскими снайперами, прошедшими специальную подготовку в Ораниенбаумской стрелковой школе.

Так что пулемёты исключаются. Да и пушки у британцев не могут похвастаться скорострельностью — сконструированные для борьбы с медленными и неповоротливыми дирижаблями, они дают три выстрела в минуту, а взрыватели рассчитаны на подрыв снаряда на высоте не менее пятисот метров. Если не забираться высоко, то грозит только прямое попадание, да и то оно проходит по линии фантастики или статистической погрешности.

— Васенька! — Верочка Столыпина обернулась на шум шагов подошедшего сзади Красного, и с радостным визгом бросилась ему на шею. — Васенька, а мы бомбить летим! Я такая счастливая! Подружки в Петербурге от зависти прыщами покроются! — Глаза девушки в свете прожекторов блеснули предвкушением и азартом, и Вася почувствовал на щеке тепло совсем не сестринского поцелуя. Неожиданно, но приятно. — Только я, Васенька, плавать не умею.

— Зачем плавать? — удивился Красный. — Ты же на самолётом полетишь по воздуху, а не на лодке по морю…

— Но над морем, — Вера мотнула головой, и длинные уши кожаного пилотского шлема хлестнули Василия по щекам. — Я же над морем полечу, а до этого с воды взлетать будем.

Красный бросил взгляд за борт, где уже закончили сборку понтонной взлётно-посадочной полосы, и пожал плечами:

— Ну не совсем с воды.

— Ты ничего не понимаешь, — Верочка стукнула кулаком по его груди. — Бесчувственный болван! Иди отсюда!

— Куда?

— Да куда хочешь. К Катерине иди, пока она Апполинария не убили.

— За что?

— За тупые комплименты за твоей спиной. Ты что, разве не видишь, что этот хлыщ к ней клинья подбивает?

Старший из братьев Коккинаки с преувеличенным испугом охнул:

— Боже мой, Верочка, я же тоже делал вам комплименты. Вы меня застрелите?

Вера Столыпина улыбнулась:

— Вы, Владимир Константинович, говорили суровую правду о моей молодости, красоте, и отсутствии недостатков. Это не может быть комплиментами, а у Куликовского именно они, причём тупые и