Тайник - Тоби Болл

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 75
Перейти на страницу:

— Такая же бомба, как у Блока?

Рейнольдс пожал плечами.

— Там тоже был динамит. И наверняка те же ребята, ну сам знаешь.

Он взглянул на Фрингса, журналист утвердительно кивнул.

— Неофициально я тебе скажу: мы уверены, что эти два взрыва связаны между собой. А официально — мы расследуем такую возможность. Понял?

— Логично.

— У Блока сверток кинули в окно с уже зажженным фитилем, — продолжал Рейнольдс. — Там тоже был длинный фитиль.

— А почему у Альтабелли не сделали то же самое?

— Альтабелли сказал, что у него на всех окнах решетки, потому что в Театральном квартале по ночам не совсем спокойно.

Они подошли к развороченному тротуару, где был воткнут флажок.

— Центр взрыва, — пояснил Рейнольдс.

— А это что? — поинтересовался Фрингс, указывая на два круга, нарисованных мелом рядом с дырой.

— Черт. Там было двое детишек. Мы нашли то, что от них осталось, на противоположной стороне улицы. Обоих разорвало на куски. Они сунулись к сумке из любопытства, а в это время рвануло… — горестно сообщил Рейнольдс.

— Господи, — содрогнулся Фрингс. Нагнувшись, он поднял обожженный кусок кирпича. — А что с Альтабелли?

— С ним все в порядке. Говорит, что задержался на работе. Один из наших парней слышал, что его нашли в борделе на окраине Холмов.

Фрингс отбросил кирпич. Воняло горелыми химикалиями и жженой глиной. У него начали слезиться глаза, запершило в горле. Рейнольдс, казалось, ничего не замечал.

Убиты двое детей. Два невинных ребенка погибли, а Альтабелли, распутничавший в борделе, остался цел и невредим. Правда, разрушен его дом. Но все же…

Глядя на взорванный дом Альтабелли, Фрингс спросил:

— Не для протокола: кто, по-твоему, это устроил?

Рейнольдс рассмеялся.

— Я думал, ты знаешь. Это ведь ты пишешь об этом. Могу только сказать, начальство прямо из штанов выпрыгивает. Им не понравится, что я точу с тобой лясы, хотя они и знают, что мы старые приятели. Иначе тебя бы и близко не подпустили. Так кто же? Профсоюзники? Анархисты? Мы не знаем, кто из них. Зачем они это сделали? А разве им нужен повод?

Фрингс недовольно нахмурился. Всегда есть причины, хотя ни полиция, ни городские власти, ни пресса не хотят этого признавать. Фрингс не брался утверждать, чего больше в таком отношении: недопонимания или намеренного игнорирования, — но мысли на этот счет у него были.

Из развалин Рейнольдса окликнул какой-то полицейский. Посоветовав Фрингсу никуда не соваться в его отсутствие, тот поспешил к деревянному барьеру. Разговор происходил в спокойном тоне, только жесты выдавали некоторую напряженность. Повернувшись к Фрингсу, Рейнольдс махнул ему рукой. Придерживая шляпу, журналист побежал к нему.

— Какие-то проблемы?

Рейнольдс тревожно сдвинул густые брови.

— Не то слово. У забастовщиков заварушка. Похоже, их разгоняет спецназ и сейчас на улицах идут бои. Нас вызывают туда.

Спецназом называли Отряд по борьбе с подрывной деятельностью, входивший в департамент полиции. Формально он подчинялся шефу, на самом деле силовиками распоряжался непосредственно Рыжий Генри, что держалось в строжайшем секрете. Это вызывало глухое недовольство среди полицейских. Фрингсу показалось, что перспектива спешить на подмогу спецназу не вызывает у Рейнольдса особого энтузиазма. Но, возможно, его восприятие действительности было и вправду несколько искажено марихуаной.

— Я с тобой, — заявил Фрингс.

— Дело твое.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Через час Паскис вернулся к столу с двумя томами. Метод поиска был очень прост. Он открыл оба тома на алфавитных указателях; слева был список осужденных по приговору суда, справа — имена заключенных исправительных учреждений. Обнаружив, что Граффенрейд, который по идее должен был сидеть в тюрьме, так туда и не попал, Паскис решил посмотреть, есть ли еще такие счастливцы. Их оказалось несколько.

Он выписал восемь фамилий — все осужденные были обвинены в убийствах, но тюрьмы почему-то избежали. Имена показались Паскису знакомыми, что, впрочем, было неудивительно — ведь каждое дело хотя бы раз проходило через его руки. Было бы странно наткнуться на фамилию, которая никак не запечатлелась в памяти, пусть даже и смутно.

Архивариус отнес книги в «конюшню» и поставил на место, после чего вынул такие же, но за 1928 год. Вернувшись к столу, он вновь проделал сравнительный анализ и нашел двенадцать фамилий. Последним в его списке оказался некий Отто Самуэльсон, который был осужден 18 июля, но в заключение тоже не попал. Выписав и эти фамилии, Паскис снова отправился в «конюшню», где обменял 1928 год на 1929-й.

Изучив тома, архивариус обнаружил, что в 1929 году ни один убийца не избежал тюрьмы. Чтобы удостовериться, что после 18 июля 1928 года подобные случаи прекратились, Паскис просмотрел тома 1930 года, где все тоже было в порядке. Теперь следовало обратиться к первой инстанции, но Паскису хотелось сначала понять, что на самом деле он расследует. Это была явно не канцелярская ошибка, но в чем суть дела, он пока разобраться не мог. В любом случае у него был список из двадцати осужденных, один из которых — Граффенрейд — был им уже проверен. Паскис взял тележку и приступил к поискам остальных девятнадцати дел.

Порядок хранения дел в архиве, установленный еще полвека назад, был предметом постоянных дебатов. Сейчас данные классифицировались по двум принципам — хронологическому, когда сведения располагались в порядке их поступления, и именному, при котором фамилии обвиняемых и осужденных следовали в алфавитном порядке. Каждый из принципов обеспечивал быстрый и надежный поиск любого дела. Проблемы возникали, когда лица, принимающие решения, и прежде всего Торп и Краузе, изъявляли желание еще больше упорядочить данные. Иными словами, сделать так, чтобы порядок хранения данных обеспечивал дополнительную информацию для тех, кто ими пользуется.

Для этого требовалась особая классификация. Было принято единодушное решение, что она должна базироваться на видах преступлений. Убийства, изнасилования, нападения, похищение людей и тому подобное должны быть выделены в отдельные группы. Эти группы, в свою очередь, подразделялись по характеру преступлений (насилие, посягательство на собственность и так далее). Затем шла классификация по осуждению и оправданию. Однако объединять в одну группу невиновных, обвиненных в убийстве, и действительных убийц казалось не совсем логичным. Поэтому классификация становилась все более сложной.

Какие еще сведения могут оказаться полезными? Взять, к примеру, убийство: как именно оно было совершено? Посредством огнестрельного оружия, ножа или бейсбольной биты? На почве ревности, из корысти или из мести? В какой части города оно произошло? В какое время суток? Было ли преступление единичным или серийным? И — что в последнее время стало особо актуальным — являлось ли оно частью деятельности криминального сообщества, и если да, то какого именно?

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?