Варшавская вендетта - Марина Серова

— А мне не очень, — вставил Марек, запихивая в рот огромный кусок пирожного и запивая его кофе.

Я бросила на худую фигуру паренька короткий озабоченный взгляд и пояснила:

— Например, Ядвига как-то покупала дорогие часы или портсигар. Это подтверждают чеки и выписки с банковского счета. А у Людвига такой вещицы при обыске не обнаружили. Значит, женщина кому-то делала презент. Кому-то близкому.

— Ядвига?! — неожиданно весело рассмеялся Марек. — Да она спичечного коробка любовнику не подарила бы! Куда уж дорогие презенты?!

— Ладно, может, не Ядвига. Финансы Людвига тоже стоит проверить. Например, Ядвига часто сопровождала Марека на гастролях. Людвиг оставался в городе один. И если он в эти дни тратился на дорогие рестораны, гостиницы или покупал драгоценности, то однозначно имел любовницу. Вот вам и мотив для убийства жены! Или ревновал, или, наоборот, хотел избавиться. И племянника заодно подставить. А тут и случай подвернулся, Марек не сдержался и стал сыпать прилюдно угрозами. Вот он и не стал теряться. Чем не версия недавних событий?

— Я, конечно, все проверю, — начал Ян.

— Но это маловероятно, — закончил за него Марек.

— Ладно, пусть мое предположение об адюльтере неверно. Но финансы Людвига все равно стоит хорошенько тряхнуть, чтобы знать, чем он дышит. Он вообще представляется мне темной лошадкой. Вот чем, к примеру, занимался твой дядя? Я имею в виду, кем работал?

— Он занимался управлением фабриками. Но теперь я его отстранил, разумеется. И планирую разобраться с делами самостоятельно. А потом, может быть, нанять толкового и честного управляющего. А чем занимался Людвиг до смерти родителей и вообще кто он по профессии, я не знаю. Сначала не помнил. А теперь, когда завеса пала, понял, что просто не интересовался. То есть я помню, Людвиг чем-то занимался. Может, у него было какое-то свое небольшое дело. Но особого дохода фирма не приносила. Это совершенно точно. Я помню обрывок одного разговора родителей, который услышал случайно в детстве. Из него следовало, что отец периодически ссужал Людвига деньгами. То есть это были не совсем ссуды, скорее безвозмездная помощь. Деньги никто никогда не возвращал, но отец и не требовал.

— А ты не помнишь случайно, может быть, родители планировали прекратить выплаты? — решила уточнить я. — Просто это решение могло спровоцировать нападение.

Марек немного помолчал:

— Нет, я ничего такого не помню. В том разговоре отец словно оправдывался перед мамой. И говорил, что не может бросить брата на произвол судьбы и вынужден помогать. Потому как брату не слишком везет в делах. Мама хоть и не выражала особого восторга, но сказала, что не станет возражать и все понимает. Думаю, нападение на родителей могла спровоцировать обычная жадность и зависть.

— Поясни, что ты имеешь в виду?

— Отец подкидывал Людвигу деньги. Но, возможно, делал это не регулярно, а от случая к случаю. Более того, то были скромные суммы, если соотнести их с обычным доходом отца. И дядина семья не позволяла себе заграничных турне или драгоценностей и прочих предметов роскоши. Тогда как мы, напротив, нисколько не ограничивали себя в тратах. Думаю, они оба нам завидовали. Хотя Ядвига сильнее, чем Людвиг.

— Похоже на то. Ведь до ее появления дядя прожил с братом годы без особых конфликтов. Так?

— Да, они не ссорились. Собственно, не из-за чего было. Братья росли в обычной семье среднего дохода. Свою квартиру родители, бабушка с дедушкой, завещали братьям пополам. Но после там жил Людвиг один, а потом с женой. Мой отец не претендовал на ту недвижимость. И ко времени смерти родителей уже был преуспевающим бизнесменом и купил хорошую квартиру в городе. А через несколько лет и загородное поместье.

— А где отец брал начальный капитал? Может, ему ссудили родители, и Людвиг злобу затаил?

— Нет. Они не располагали большими деньгами. И отец начинал свое дело практически с нуля. То есть у них с братом были одинаковые активы на старте, просто отец больше преуспел.

— Значит, до появления Ядвиги братьям действительно было не из-за чего враждовать?

— Да, повода не было. Похоже, это Ядвига умело разожгла в сердце Людвига вражду.

— Я вот одного не пойму. Пусть сначала это было рискованно, но почему потом через время родственники так и не попытались тебя устранить. Привязались и по-своему любили? Или попытки были, но ты чудесным образом уцелел?

— Не могу сказать по поводу попыток, ничего такого не помню, — пожал Марек плечами.

— А что касается юридической стороны вопроса, — добавил Ян, — да, они могли счесть устранение ребенка лишним и не нужным риском.

— То есть?! — заинтересовалась я. — Поясни, что ты имеешь в виду. Дело в завещании?!

— Да. Не знаю, по какой причине, от недоверия к брату или по привычке все просчитывать и страховаться, но пан Збигнев-старший составил завещание, и в нем было несколько важных пунктов. Если не вдаваться в детали и мелкие выплаты, такие как прощальные подарки слугам, жертву в фонд католической церкви и выплаты благотворительным организациям, все имущество отходило жене и сыну. А в случае смерти жены Марек становился единственным наследником.

— А в случае смерти самого Марека?

— Тогда основное имущество расходилось по монастырям, отходило церкви и благотворительным фондам. Практически полностью. И теоретически близкие родственники могли его опротестовать. Но в таких случаях всегда есть риск, что суд вынесет решение в пользу наследников, указанных в завещании.

— Странно, но почему?! Не находите такое решение необычным? Лишить брата наследства?! Марек, может, твой отец что-то подозревал? А Людвигу вообще хоть какое-то имущество отходило?

— Да, одна из машин и небольшая сумма наличными.

— Конечно, это несоизмеримо с тем, что супруги получили в конечном итоге, — вставил Марек.

— Очень странно, — задумчиво пробормотала я, — может быть, все просто объясняется: и Лев хотел, чтобы брат не рассчитывал на него, а добивался всего сам в жизни?

— Да, может, ты снова права. Это было в характере моего отца. Но как бы там ни было, теперь понятно, что оставить меня в живых Людвигу с Ядвигой было выгодно, несмотря на расходы по содержанию и образованию, — горько хмыкнул Марек.

— Не принимай близко к сердцу, дорогой. И, пожалуйста, не расстраивайся.

— Мне обидно вовсе не за себя.

— Понимаю. Ситуация сложная, а поступки родни жестокие. Но мы вместе накажем виновных и по возможности все исправим.

«А еще поищем в поместье тайники с посланием от отца к сыну.

Ведь если Лев настолько не доверял брату, он должен был оставить сыну какие-то пояснения или предостережения. И должен был хорошенько их спрятать. Тогда, может быть, послание до сих пор не находили, — подумала я. — А еще нужно расспросить обслуживающий персонал. Обязательно! Слуги обычно все замечают. И часто знают о своих хозяевах много всего любопытного».