Кирза - Вадим Чекунов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 61
Перейти на страницу:

«Мандавохи» впадают в транс, прикрывая глаза и кивая головами. Сайгак, не делая замечаний, аккуратно записывает фымилии спящих в свою тетрадочку и докладывает потом ротному.

По внеочередному наряду каждому обеспечено, но сил противостоять бубнежу замполита нет.

Интересно — все говорят «поставь» вместо «положи». «Поставь письмо на тумбочку!» «Тетради, ручки — ставим в сторону и строимся на обед!» — командует в ленинской комнате Старцев.

Иногда говорят «поклай». «Поклай сюды пилотку». Но так говорят интеллигенты, которые знают, что неправильно говорить «ложить», надо — «класть».

— Где мои ножницы? — с тревогой спрашиваю я Костюка.

— Яки? — искренне удивляется тот.

— Я тебе дам, блядь, яки! Таки, которые утром взял у меня! — замахиваюсь я на Сашко локтем. — Не дай Бог, проебал! Убью!

Минуту Костюк напряженно думает. Радостно улыбается:

— Так я тоби их пид подушку пиставыл!

Мне представляется картина.

По команде «отбой» я прыгаю в койку, опускаю голову на подушку, и в мой мозжечок с хрустом входят лезвия вертикально стоящих парикмахерских ножниц.

Откидываю подушку и вижу под ней ножницы. В целости и сохранности. Мирно лежащие.

— Как это ты их не проебал? — теперь моя очередь удивляться.

— Вот! — еще радостней улыбается Сашко.

Проебал он их в следующий раз.

Зато через год у него уже был целый набор — от щипчиков для ногтей до украденного где-то садового секатора.

Секатором любит стричь ногти на ногах Василий Иванович Свищ.

По призыву Свищ старше нас на полгода, то есть шнурок. Однако по возрасту старше всех — ему двадцать четыре года.

Призвался он с какого-то глухого хутора Западной Украины. Настолько глухого, что только в армии Вася первый раз в жизни увидел телефон. Он знал, конечно, что это за штука и для чего она, но вот увидел впервые.

У себя на хуторе Вася занимался суровым и тяжелым крестьянским трудом.

Несколько лет ждал повестки. Потом ему это надоело и он сам добрался до военкомата.

Там только развели руками, извинились и выписали военный билет.

Физической силы Вася Свищ необычайной. Запросто раздавливает одной рукой банку сгущенки. Плоскую батарейку «Элемент» сминает в гармошку. Бляху ремня сгибал и разгибал тремя пальцами.

Прапорщик Воронцов в Васе души не чает. Называет уважительно Василием Ивановичем. Сватает в сержанты.

— Та ни… Нэ хочу… — всякий раз качает головой Свищ.

Перед заступлением в наряд Вася идет в чипок и покупает полтора килограмма карамелек.

За сутки съедает весь пакет.

Если конфет вдруг нету, может есть все что угодно.

Однажды спокойно съел пачку сухих макарон. Просто отламывал и жевал, запивая дегтярной крепкости чаем. Чай он пил из двухлитровой банки.

Повара ему не жалеют каши, и Вася осиливает по пять-шесть порций.

Правда, после этого в течении получаса беспомощен, как остриженный Самсон.

Вася снимает с себя ремень, и волоча его за собой, плетется в казарму. Едва одолевает лестницу на второй этаж, затаскивая себя по перилам. Добирается до своей койки и с размаху плюхается на нее спиной.

Эта привычка хорошо всем известна.

Однажды ему под пружины койки поставили табуретку.

Табуретка одной высоты с койкой. Даже чуть приподняла провисшие пружины. Но ни с боку, ни с верху ничего не заметно.

Входит Василий Иванович.

Взвод и «мандавохи» замирают. Все делают вид, что занимаются своими делами.

Василий Иванович кладет ремень, поворачивается к койке спиной…

Падает…

Ы-ы-ыхх!

Раздается ужасный хруст.

Вася лежит неподвижно.

— Все, бля, пиздец! — произносит кто-то.

Тут Вася поворачивается на бок, свешивает руку с кровати и принимается шарить под ней.

— Якись, шо-то сломав… — задумчиво так говорит и извлекает ножку от табуретки.

Так ржали, что к нам заглянули из роты снизу: что у вас происходит?..

Зимой, когда Вася стоял в наряде на КПП, над ним подшутили так.

Перед КПП — огромная асфальтовая площадь. Летом и осенью ее подметают, а зимой, соответственно, расчищают от снега.

Простой лопатой тут не справиться, площадь большая.

Поэтому имеется специальный, удлиненный скребок для двух человек. Один берется за одну ручку, второй за другую, и поехали…

Впереди, сбиваясь слоями, нарастает и тяжелеет с каждой секундой, с каждым пройденным метром, снежный вал… Хватаешься за самый конец ручки, весь подаешься вперед, наваливаешься грудью…

Вася запросто управлялся таким скребком в одиночку.

Поглазеть на это останавливались даже офицеры.

Ребята из роты МТО не поленились и изготовили еще один скребок. Только ковш сделали из куска стали миллиметров пять толщиной, а вместо ручек приварили два огромных лома.

Васин скребок украли, а на его место прислонили к стенке новый.

Вышел Вася. Удивленно осмотрел новый инструмент. Даже ощупал.

Затем пожал плечами и потащил его на площадь.

Через час, красный и распаренный, Вася пил чай в дежурке.

Площадь была чиста.

— Ты как, Вася, не устал? — не выдержал наконец дежурный по КПП.

Вася, улыбаясь, закивал головой:

— Трохи стомывси сеходни!.. Почэму — не знаю…

Однажды, летом еще, меня и Васю послали залатать проржавевшую «колючку» на дальнем периметре части.

Мы, стараясь попадать в ногу, идем по шоссе. Вася впереди, я сзади. За Васиной широченной спиной мне ничего не видать. На наших плечах — толстая палка с огромным мотком новенькой проволки.

Жарко. Идти далеко.

Скучно. Вася — собеседник тот еще.

Зная, что этот хохол закоренелый «бендеровец» и терпеть не может ничего исконно русского, я запеваю, нарочито «окая» и «якая», песенку, которую запомнил еще в университете на занятиях по фольклористике:

Ой, бяда! Бяда!

В огороде лебяда!

Черямуха белая!

Ай, что лябовь наделала!

Вася шагает и сопит. Наконец, вполоборота повернув ко мне голову, басит:

— Дурацкы писны у вас, москалэй: Нэ умеэте спиват як надо:

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 61
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?