Кирза - Вадим Чекунов
Шрифт:
Интервал:
— Вася, а ты заспивай, як надо, а я послухаю, — подначиваю я еще, но Вася снова лишь сопит в ответ и качает головой.
Приятно подоставать здоровенного парня, зная, что тебе за это ничего не будет.
Мы проходим мимо дорожного знака «Ограничение по скорости — 20 км.» — Вася, перекур! — прошу я.
Некурящий Свищ пожимает свободным плечом и кивает. Мы сбрасываем нашу бобину под дорожный знак и усаживаемся рядом, в пожухлую траву.
Я расстегиваю крючок воротника и закуриваю. Свищ — на полгода старше меня по призыву, прекрасно знает, что расстегиваться мне еще не положено. Однако ему это глубоко безразлично.
Вася поймал мелкого серого кузнечика и сосредоточенно разглядывает его. Кузнечик едва различим между Васиных толстых пальцев.
Мимо нас по шоссе изредка пролетают легковушки, на скорости далеко за сто.
Вася отпускает, наконец, полураздавленное насекомое и удрученно говорит:
— Якы ж такы усе у вас, москалэй, трохышно: Ничохо нэма бильшохо:
Я откидываюсь на спину и выпуская дым в синее небо, лениво роняю:
— А у вас в Хохляндии кузнечики, небось, с корову размером, да?
Вася обижается на «Холяндию». Срывает травинку и принимается обкусывать ее кончик.
С быстрым шелестом проносится еще пара легковушек.
— Ладно, Василий Иванович, не парься. Мы пока одна страна. Знаешь, как один дядька говорил? «Одна страна, один народ, один фюрер!» Вася удивленно поворачивается:
— Якой фюрер? Хытлер, шо ли?
Машу рукой:
— Ладно, проехали: Ты на политзанятии не вздумай только ляпнуть это. А то скажешь еще, что я научил: С тебя взятки гладки, а мне еще после армии в универ восстанавливаться. Характеристику от замполита получать: Ты лучше вот что:
Я приподнимаюсь на локте и тычу сигаретой в дорожный знак:
— Видишь, знак стоит?
Вася кивает.
— А ведь он, Вася, никому тут на хер не нужен. Вон, козлы, как гоняют! И притом, действительно, с какой стати тут скорость ограничивать?.. Людям нужна свобода!
Вася давно привык к моей болтовне и лишь усмехается.
— А вот слабо тебе, Вася, подарить людям свободу? Радость передвижения без границ? А?
Вася недоуменно смотрит то на меня, то на знак. Машет рукой:
— Та ни: Рази можно!.. ХАЫ нарухаэт, колы пиймают:
Понимаю, что надо дожимать:
— Да кто тебя здесь «пиймаэт»? Тут глухомань такая, не хуже, чем у тебя на хуторе! Давай, Вася, вырви этот знак к ебеням собачьим!
— Покурыв, и пишлы дальше! Працуваты трэба! — переходя в оборону, Вася изрекает командным голосом и поднимается с земли, стряхивая с кителя невесть откуда набежавших муравьев. Наверно, учуяли полкило карамелек в его кармане.
— Ну, пишлы, пишлы, — встаю я тоже. — Просто вам, хохлам, слабо москальские знаки вот так вот взять и выдернуть.
Вообще-то я знаю, что подначивать Васю — все равно что обманывать ребенка. И легко, вроде бы, но и нехорошо как-то.
Но:
Вася смотрит на меня с укоризной, затем делает решительный шаг к знаку, пригибается слегка, расставляет ноги пошире и хватает обеими руками облупленный столб почти у самой земли.
— Вась, ты чего, не надо: Я ж так, прикола ради сказал:
Лицо Свища краснеет, щеки надуваются и я слышу какой-то треск.
Наверное, лопнули его штаны, думаю я.
Нет — это трещат корни выдираемой травы. Земля у основания знака вспучивается, и под Васино кряхтенье из недр появляется на свет божий огромная бетонная чушка — фундамент указателя.
Вася делает еще одно усилие, и отбрасывает поверженный знак в сторону. Я вижу, как по грязному и влажному пористому бетону в беспокойстве снуют мокрицы и еще какие-то насекомые.
— Вася: — сдавленно говорю, наконец.. — Пошли «колючку» чинить, а?
По ночам по казарме снуют крысы.
Шебуршатся под крашеными досками пола, запрыгивают на койки и лазили в тумбочки.
В казарме живет котенок Душман. Ночи уже холодные, сентябрьские.
Душман сворачивается клубком у кого-нибудь в ногах, и урча, как моторчик детской игрушки, засыпает, согреваясь.
Однажды посреди ночи просыпаюсь от непонятного копошения у самого лица.
«Душман, сгинь, паскуда!» — вытаскиваю из-под одеяла руку и открываю глаза.
Ору. Правда, шепотом.
Невероятных размеров крыса шугается тоже. Тяжело спыгивает на пол и исчезает в темноте.
«Наверное, беременная,» — думаю.
Долго еще не могу уснуть. Все кажется, что меня ощупывают ее длинные, тонкие, мелко подрагивающие усики.
Крысы грызут все, что им попадается — мыло, конверты, сигареты. У тех, кто ныкает в карманы хлеб или конфеты, просто выгрызают карманы.
Отрава их не берет. Крысоловки помогают мало, чаще в них попадаем пальцами мы сами. Решили прибегнуть к помощи природного врага.
Взрослого кота достать не удалось. Пеплов притащил откуда-то серого трехмесячного котенка.
Так в казарме появился Душман.
Котенок крыс боялся до смерти.
Они его и загрызли в конце концов.
Мы ловим крыс тазиком.
Над приманкой — коркой хлеба, крепится перевернутый таз. Таз держится на короткой палочке. К палочке привязывается нитка.
Крыса появляется всегда неожиданно.
Хвостатой меховой рукавицей она стремительно пересекает взлетку и подбегает к приманке. Усаживается на задние лапы и подозрительно оглядывается.
Затаив дыхание, мы вжимаемся глубже в койки.
Наконец крыса вытягивает морду вдоль пола и подползает к самой корке.
Тут охотник — обычно это Мишаня Гончаров, дергает за нитку.
Тазик падает и крыса попадает в ловушку. Теперь главное — вскочить и подбежав к тазику, наступить на него ногой. Потому что пойманная зверюга начинает под ним метаться и пронзительно пищать. Таз ходит ходуном.
Кто-нибудь, обязательно в сапогах, приподнимает самый краешек таза. Когда показывается голый шнур хвоста, таз снова прижимается к полу.
На торчащий хвост наступают сапогом и убирают таз. Разъяренная крыса, изогнувшись, впивается зубами в рант кирзача.
Сверху ей наносится удар шваброй.
С одного удара крысу убить не удавается никогда.
Бывает, что оглушенной, полумертвой уже, принимаются играть в хоккей, швыряя швабрами ее по всей взлетке.
Вся переломанная, безглазая, с разбитым черепом, крыса упорно пытается куда-то ползти.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!