Агасфер. Вынужденная посадка. Том I - Вячеслав Каликинский

– Пока нет! – хохотнул Алдошин. – Я, как только вижу, что вот-вот дно откроется – пополняю баланс… И Ниночка тогда на другую тему дискуссию открывает – ну вот как ты сейчас, Степаныч, собираешься! Что, не так?

– А хоть бы и так, Миш. Мы с тобой, конечно, не дружбаны закадычные. И к своим делам ты меня, как и Нинку свою, близко не подпускаешь. Но по-приятельски скажу: коли твои копания такой доход приносят, что без твердой зарплаты семье два десятка лет жить позволяют – этот самый доход и заинтересовать может кой-кого для твоего бизнеса нежелательного!

– Да говорено с тобой об этом двадцать раз, Степаныч! – Алдошин позволил себе откровенно зевнуть. – Нету в моем бизнесе криминала! И проверяли, и таскали не раз, да все без толку! Извинялись и отпускали…

– И еще двадцать раз отпустят, – стоял на своем Степаныч. – А на двадцать первый раз дотошный человек с погонами на твоем пути попадется. Поглубже копнет…

– Чудак ты, Степаныч, ей-богу! Чтобы на нашего брата, копаря, дело «накопать», криминал «пришить», надо поймать его за руку на культурном слое, представляющем государственный интерес. А я, к примеру, такие участки на нашем благословенном острове наперечет знаю. И близко к ним не подхожу, усек? Мой интерес – поверхностный слой земли! Другая возможность – поймать копаря на незаконной продаже предметов старины, представляющих историческую ценность. А чтобы продать нечто, надо это нечто найти. А я чего нашел, Степаныч?

– А я откуда знаю?

– Вот видишь – не знаешь! – хохотнул Алдошин. – И никто не знает! В инете на сайтах – форумах я не свечусь, в поставщиках у барыг не числюсь. За что меня привлекать? Ну, при старом УК могли хранение холодного оружия пришить – так времена-то изменились! Настоящего «холодняка» новодельного нынче и на открытых прилавках полно…

– Но ведь сколько лет не работаешь, а живешь на что-то! – упорствовал хозяин.

Не со зла, конечно, упорствовал, а так – из пьяненького упрямства, лишь бы правоту свою доказать, Алдошин это понимал. Но тема была скользкой, и он решил ее закрыть.

– Консультации даю, понял? И хватит об этом!

– Как знаешь, Мишаня… Да ты не обижайся, я ведь по-свойски, о тебе же забочусь.

– За заботу спасибо, Степаныч. Давай по последней, и я спать пошел. Ты хозяйствуй тут, «добивай» водочку, коли лезет, а мне завтра пахать надо. Лодку-то поможешь завтра пораньше накачать и перевезти в морю?

– Не беспокойся! Я у тебя в вечных должниках, Миш. Все сделаем! – уверил хозяин. – А ты иди, моя благоверная постель с утра уже приготовила. Спаниелька твоя не стала от старости по ночам скулить?

– Улька собака правильная, хоть и с придурью старческой, конечно. Ты не беспокойся, Степаныч! Сейчас ее выведу перед сном, и до утра ты ни ее, ни меня не услышишь! Спокойной ночи!

– Ага, – хозяин уже пододвигал к себе остатки «финки», городскую закуску.

Утром Алдошин проснулся от холода и некоего настойчивого шуршания. Приподнялся на продавленном гостевом диване, с тревогой глянул в сторону окна. Шуршало там: по стеклу торопливо сбегали вниз косые струйки дождя. Его капли перемежались с мелкой дрянью – то ли градом, то ли снежинками. Холодом несло тоже от окна: хозяин явно поспешил снять внутренние рамы, патриархально-деревянные, с облупившейся голубоватой краской. Снятые рамы стояли тут же, в простенках.

Велком на наш прекрасный остров! Тут даже в середине мая ноябрьская погода. Если не декабрьская, мрачно поправился Алдошин.

Он соскочил с дивана, прошлепал к окну и выглянул наружу, с тревогой ожидая увидеть признаки ветреной погоды. Здесь, у побережья Татарского пролива, непогода «баловала» людей особо и часто. Татарский пролив вообще издавна славился капризной непогодой, бури налетали здесь часто и внезапно. Серая неласковая вода пролива тут же превращалась в череду увенчанных белыми гребнями пены грозных водяных валов, норовящих опрокинуть и отправить на дно не то что легкие посудины, но и солидные многотоннажные морские суда.

Михаил несколько раз был застигнут внезапной бурей на своей видавшей виды надувной лодке КМ-300, причем последние два раза посудина была загружена добычей до пределов. Кончилось все более-менее благополучно – не считая смытого волнами снаряжения и потраченных нервов. Однако впредь выходить в Татарский пролив при малейших признаках надвигающейся бури он зарекся.

Алдошин выдернул из-под продолжающей спать Ульки приготовленную накануне рыбацкую робу, оделся. Вслед на ним спаниелиха тоскливо глянула на окно, однако хозяин не собирался снова ложиться, и собака примирилась с неизбежным.

В доме было тихо. Выйдя на крыльцо, Алдошин понял почему: хозяева, несмотря на его ранний подъем, встали еще раньше. Степаныч умащивал уже надутую лодку в тракторный прицеп, его половина гремела чем-то в сараюшке.

– Привет, Мишаня! – махнул рукой хозяин. – Как тебе погодка наша?

– Бр-р!

– А что ты хотел? – резонно вопросил Степаныч. – Это Сахалин, не Абхазия тебе какая-нибудь! И май ты сам выбираешь все время…

– Дураков нету отправляться в поле попозже, когда медвежья дудка в рост человека вымахает, а раскопы в джунгли превратятся, – традиционно ответил Алдошин. – Ты лучше скажи, как прогноз на сегодня?

– С прогнозом все вроде тик-так. Портовые клянутся, что до обеда безветрие гарантируется. А иначе чего бы я с лодкой твоей поспешал?

– Ну, ты старый ударник комтруда, Степаныч, – усмехнулся гость. – А мотор-то где?

– Мотор твой Сашка-тракторист еще час назад увез в портовые мастерские – чтобы проверили все как следует, погоняли. Ты ж его, поди, всю зиму с прошлого сезона в гараже или на балконе продержал? Не почистил ни разу, ревизии своему кормильцу не дал?

– Ты у меня провидец прямо, – хмыкнул Алдошин. – Сколько?

– Литр, как водится, – пожал тот плечами. – Не считая доставки в порт твоих бебехов и погрузки-разгрузки…

– Понятно, – Алдошин кивнул, досчитывая про себя. Литр водки – это чисто профилактика. Которая, как правило, выявляла в подвесном лодочном моторе некий страшный «дефект», который непременно проявился бы по выходу в море. Его устранение – как правило, еще литр. Если не совсем оборзели тутошние механики и мотористы. – Позвонить Сашке твоему никак нельзя, поинтересоваться результатом? Я пораньше хотел выйти…

– А позавтракать? – тоже традиционный ход хозяина, рассчитывающего на пару похмельных утренних стопарей.

– Некогда, Степаныч! Да ты не волнуйся, за диваном поправиться чем найдешь…

– Обижаешь, Мишаня! Я ж не к этому! – нарочито надулся хозяин. – О тебе забочусь!

– Поехали к причалу, – решил Алдошин. – Там и поторопим твоего Сашку.

Махнув приветственно рукой выглянувшей из сараюшки хозяйской «половине», Алдошин угнездился в микроавтобусе, прогрел мотор и тронулся в сторону порта. На полпути встретили и Сашку, поспешающего за прицепом с лодкой. Перекинулись парой фраз – как и предполагал Алдошин, «ребяты с мастерских заканчивали обиход лодочного двигателя, и на причал обещались доставить его сами».