Святой равноапостольный Николай Японский - Анна А. Маркова

меня напоить. И все ему хотелось делать самому…

Владыка был так хорош, что утренний разговор с доктором как-то поблек в моем сознании и, возвратясь в Суругадай, я горячо молил Господа о даровании выздоровления болящему архиепископу нашему Николаю.

14 (27) Января

Суббота. Я приехал к владыке утром. «Спали ли?», — спрашиваю. «Разумеется, спал. Только разве это настоящий сон! Усыпляют лекарствами… Да вот дня два-три посмотрю. Если лучше не будет, домой возвращусь».

Владыка скучный, задумчивый. Разговор не вяжется. О чем думал в эти часы больничного уединения старец? Можно было иногда догадываться только по отдельным фразам. «Некоторые желают знать минуту смерти. Желают, например, чтобы отец явился и сказал: помни такое-то число. Нет, я этого положительно не желал бы. Если умирать, так не зная, когда умрешь». Как, однако, судьба устроила вскоре совершенно обратное этим словам…

15 (28) Января

Воскресенье. Собор переполнен христианами. Я совершал литургию. Как сиротливо в соборе! Вот в левом приделе, бывало, стоит он коленопреклоненный и усердно молится во время Херувимской. Вот, бывало, на чтение Евангелия он непременно выйдет на клирос, чтобы не пропустить ни одного слова. Нет с нами нашего молитвенника и сомолитвенника! Вместо этого на ектениях поминаем «болящего архиепископа Николая», читаю молитву о даровании ему исцеления после сугубой ектений. Молебен. Вздохи христиан, при упоминании имени владыки широко крестящихся. Платки у многих воспитанниц женской школы приложены к глазам. Слышны всхлипывания. Ох, крепкие нужны нервы для того, чтоб в такой обстановке и самому не заплакать.

Но и после обедни не сразу я мог отправиться в больницу… Лишь в четвертом часу увиделся я с владыкой.

«Однако Вы сегодня поздно. Да ходите Вы почаще», — говорит владыка. Я ему объяснил, что меня задержало. Успокоился. «А Вы молебен за меня служили? Спасибо Вам за любовь. И христиане были? Очень меня трогает. Молитесь! Молитесь!.. Не услышит ли Господь вашей и христианской молитвы!»

Спрашиваю владыку о здоровье. И как он сразу переменился! «Ради Бога не раздражайте меня. Вы же знаете, что я первый ненавижу свою болезнь! Ведь разве это жизнь! Одна канитель! Ничего не могу делать. Только ешь да спишь. Разве это жизнь? Дайте мне исцеление! А если не можете, — к чему эти сочувствия!» Я только и мог сказать владыке, что сейчас исцелил бы его, если бы это в моей силе было. Но это в Божией власти. А в нашей силе лишь молиться Богу об исцелении Вашем. «Вот, пожалуйста, молитесь», — как-то необыкновенно мягко и просительно закончил владыка…

16 (29) Января

16-го числа прибыли христиане города Тоёхаси. Давно уже они дали обещание построить у себя в городе церковь. Но доселе сие обещание не было приведено в исполнение. Было собрано лишь 3000 иен денег. Услышав о болезни владыки и боясь остаться в его миссии не исполнившими своего обещания христианами, собрались христиане и решили: церковь построить; для этого собрать еще 3000 иен; об этом своем решении теперь же, пока еще жив владыка, доложить ему. Но как доложить? К больному никого из посетителей, за редкими исключениями для русских, не пускают. Христиане явились ко мне и просили во что бы то ни стало свидеться с владыкой. Я взялся устроить это так, чтобы для владыки было как можно меньше волнений. Рассказал ему все, что сам узнал от христиан. Показал ему план местности, где будут воздвигать храм. Владыка всем живо заинтересовался. И непременно просил показать ему тоёхасских христиан. А они уже ждали в приемной комнате. Вошли. Молча приняли благословение, со слезами на глазах. Но владыка забыл и мое наставление «не говорить, а слушать», и свое обещание «только благословить». Стоя, низко, по-японски, поклонился всем христианам. Смеялся смехом радости. Горячо благодарил христиан. «Вот это для меня настоящее лекарство», — говорил владыка. Необычайная подвижность, веселое оживленное лицо, смех, разговоры: когда начать, где строить, — как все это не гармонировало с приговором докторов! Не верил я своим глазам, видя такого владыку. Да и христиане ушли утешенными: «На этот раз еще, кажется, не конец, а лишь повестка: помни о конце! Но если еще болезнь повторится — тогда уже не выздороветь будет, тогда конец будет», — заявил владыка христианам Тоёхаси, прощаясь с ними. С надеждою, что на сей раз «еще не конец», вышли христиане из комнаты владыки, сердечно благодаря меня за доставленную радость видеть владыку…

Всю-то свою жизнь владыка собирал на церкви, строил церкви. За этим делом жила душа его. И теперь, во время болезни, когда угасали его силы, как вспыхивали они, когда кто-нибудь жертвовал на построение церкви! Наоборот, как его угнетала мысль: из десяти никто не только ничего не прислал, но ничего даже и не ответил. И малым для него утешением были мои ему слова: «Бог даст, добрые люди пришлют».

18 (31) Января

Расчетный за январь день. Лишь в одиннадцатом часу утра впервые я мог увидеть владыку. Когда я вошел в комнату, он сидел не в обычном кресле среди подушек, а на простом стуле, около комода, вблизи двери. Глубоко наклонившись, без малейшего оживления на лице, владыка о чем-то думал. «Наконец-то пришли! А я давно вас жду. Сегодня ведь расчетный день. Найдите у меня на столе, налево, под толстой книжкой, особый листок, и по нему сделайте дополнительные выдачи». Я говорю, что секретарь мне уже назвал всех, значащихся на сем листке, и я выдачи уже произвел. «Ну и прекрасно. А теперь садитесь. Да вот здесь садитесь. Только разговор этот оставьте между нами». Я в недоумении сажусь. Владыка неизменно безжизненно скучный.

— Слушайте: мне жить осталось две недели…

— Да что Вы, владыко? — пытаюсь возражать я. Но напрасно!

— Пожалуйста, не возражайте мне, а слушайте. Могу изволноваться, рассердиться, а это мне вредно. Считайте, как факт: мне жить осталось две недели. Ну, три недели. Если уж особая милость Божия будет, протянусь до Пасхи. И теперь весь разговор может быть лишь о том, как бы с большей пользой для дела использовать это время. Судите сами: Триодь цветная не докончена. А и остались-то пустяки, всего три листа. Экономический отчет еще не кончен. А уже время его и отсылать. Вам по хозяйству решительно ничего не показано. Есть письма, и важные, на которые еще ответ не послан… Опись церковная начата, но не докончена. Конечно, и завещание не написано. Всего-то сделать не успею! Это ясно. Тем усиленнее должен работать, чтобы хотя главное-то сделать. Итак, порассудимте.

— Владыка, да кто Вам сказал о двух-трех