Дневник Слабака. Предпраздничная лихорадка - Джефф Кинни

Видимо, полицейские в итоге выдохлись, поскольку вскоре после завтрака завуч Рой перестал вызывать детей в свой кабинет, и я понял, что мы с Роули можем вздохнуть с облегчением.

Когда я пришёл сегодня в школу, я был уверен, что инцидент с зелёной краской исчерпан. Поэтому здорово удивился, когда услышал во время утренних объявлений по громкоговорителю СВОЁ имя.

Я вошёл в кабинет завуча Роя, и он велел мне сесть.

Он сказал, что ему известно, что я являюсь одним из «правонарушителей», испортивших стену школы зелёными кляксами, и спросил, могу ли я сказать что-нибудь в своё оправдание.

Я стал искать взглядом детектор лжи, но не увидел его и решил, что лучше буду помалкивать или, в крайнем случае, попрошу себе адвоката. Завуч Рой достал из ящика для анонимных посланий лист бумаги и показал его мне.

Мне сразу всё стало ясно.

Роули признался, но себя не разоблачил.

Не знаю, умышленно ли Роули это сделал, или потому, что он законченный тупица, – я всё-таки склоняюсь ко второму варианту.

Я не видел смысла прикидываться дурачком и всё рассказал завучу Рою: про объявления, про то, как под дождём с картона потекла краска, и как мы запаниковали и бросились бежать.

Завуч Рой подумал немного и сказал, что мне следовало прийти и сознаться в содеянном раньше.

Он сказал, что накажет меня, чтобы это послужило мне уроком, и велел мне смыть со стены зелёную краску раствором хлорки после занятий.

Затем он поставил меня перед выбором.

Он предложил мне назвать имя своего «сообщника» или отработать наказание в одиночку.

Выбор, скажу я вам, был не из лёгких. Мне очень хотелось заложить Роули, поскольку он написал моё имя на листке бумаги. С другой стороны, я не видел смысла в том, что мы оба должны отвечать за то, во что, по большому счёту, втянул его я.

Поэтому я решил, что на этот раз буду отдуваться за двоих.

И, если Роули поступит в престижный колледж или устроится на работу своей мечты, надеюсь, он не забудет меня отблагодарить.

На то, чтобы стереть со стены зелёную краску, у меня вчера ушло два часа – мне пришлось попотеть. Я пытался уговорить завуча Роя принести мне несколько металлических мочалок, чтобы я мог быстрее управиться, но он сказал, что у меня есть хлорка. Домой я пришёл только около пяти часов вечера и увидел на парадной двери записку. Я чуть в обморок не упал, когда её прочитал.

Я НЕ МОГ ПОВЕРИТЬ, что завуч Рой выдал меня полиции. Мне казалось, что всё останется между нами, что, раз я отработал своё наказание, с этим покончено раз и навсегда.

Я знаю одно: за решётку я не отправлюсь. В этом году наш класс водили в городскую тюрьму на экскурсию «Вгоним в дрожь». Заключённых попросили рассказать нам, как им живётся в тюрьме, и их рассказы привели нас в ужас.

Но меня напугало даже не то, что заключённым приходится сидеть взаперти, а то, что туалеты в камерах не имеют кабинок.

Личное пространство ОЧЕНЬ МНОГО для меня значит.

В школе я и так страдаю от того, что, когда кто-то из нашего класса возвращается из туалета, у него начинают выпытывать подробности.

Закон я раньше никогда не нарушал – правда, когда я был маленький, мне ПОКАЗАЛОСЬ, что я закон нарушил. Одно время в нашем супермаркете проводили акцию «Кексовый клуб»: все, кто был моложе восьми лет, могли взять один кекс бесплатно. У меня даже была членская карточка.

Так вот, я продолжал брать по одному кексу даже ПОСЛЕ ТОГО, как мне исполнилось восемь, и каждый раз, когда я это делал, мне казалось, что меня вот-вот застукают. Однажды, КАК ТОЛЬКО я откусил кусочек клубничного кекса с глазурью и крошкой, сработала сигнализация.

Сейчас, вспоминая это происшествие, я почти не сомневаюсь, что кто-то по чистой случайности задел кнопку пожарной сигнализации, но тогда я был уверен, что моя песенка спета: с минуты на минуту нагрянут копы и арестуют меня.

И я дал дёру. Мне повезло, что мама нашла меня неподалёку от супермаркета: ведь я как-никак был беглым и, стало быть, встал на преступный путь.

Но вандализм всё-таки будет посерьёзнее истории с членской карточкой «Кексовый клуб».

Поэтому, когда мама с Мэнни вернулись домой, я маме ничего про записку не сказал.

Кто меня беспокоит, так это ПАПА. Он точит на меня зуб. Сегодня утром между нами произошёл конфликт, и я уверен, что он до сих пор мне этого не забыл.