Шпион вышел вон - Владимир Лорченков

Хуй вам а не денег! – кричит она.

Я под Курской дугой кровь блядь пролива… – кричит она.

Убить без суда и след… – кричит она.

Как товарища бен Ладен… – кричит она.

Несколько хлопков. Молчание. По помещению мечутся огоньки фонариков, кто-то срывает занавеску, сразу становится светло. Пол в крови, свечи из-за сквозняка гаснут… Лунини говорит

Блядь, ребята, – говорит он.

Чистая работа, – говорит он.

Такое только в фильмах бывает, – говорит он.

Я уж думал, все, – говорит он.

Кто-то подходит к нему сзади, слышен голос:

Так и правда всё, – говорит голос.

Лунини дергается, раздается хлопок, тело агента обмякло, упало на пол. Камера поднимается под потолок. Мы видим всю комнату сверху: перья и пух принесенного в жертву голубя, голый Лунини с пулевым отверстием в затылке… уткнувшийся ему в зад лицом мертвый Анатолий с пулевым отверстием в затылке… мертвая старуха, чья рука лежит на пороге комнаты… свечи… кровь… телевизор в углу и проигрыватель, который снова начинает крутиться и в комнате звучит речь Сталина.

Бойцы спецназа от неожиданности застывают и картинка постепенно затемняется. Мы слышим напоследок лишь:

Братья и сестры, – говорит Сталин.

Дорогие товарищи, – говорит он.

Кружащийся черный диск пластинки…

ХХХ

Мы видим несколько черных точек на белом фоне.

Картинка становится четче, и мы понимаем, что перед нами поле, огромное поле. Вероятнее всего, это русское поле, потому что оно заснежено. Гигантская равнина покрыта толстым слоем снега, о толщине которого мы можем судить благодаря людям – это и были черные точки, – которые бегут по этому полю. На людях – белые маскировочные халаты, но из-за того, что это старые, поношенные халаты, они все равно на фоне чистого снега выглядят серыми, даже черными. Камера резко разворачивается вправо и мы видим, что издали к людям, бегущим цепочкой, приближается – стремительно, – несколько точек, которые оказываются волками.

Замыкающий цепь бегунов человек резко оборачивается, хватает пистолет, – он был на бедре, – и делает четыре прицельных выстрела. Волки кубарем катятся по снегу, оставляя кровавый след. Человек улыбается, мы видим его лицо, и узнаем в нем – но отдаленно, это времена молодости, – генерала ФСБ РФ, ликвидированного агентом ЦРУ в кишиневской явочной квартире. Внизу экрана бежит надпись.

«Тренировочный центр спецназа ФСБ, Карелия»

Генерал Альбац, оглянувшись еще раз, сует пистолет в кобуру, и продолжает бег. Скрип снега под ногами, звук особо резких порывов ветра. Внезапно Албац начинает петь:

Идет охота на волков, идет охота, – поет он.

На серых хищников, матерых и щенков, – поет он.

Идет охота на волков, идет охота, – поет он.

Кричат загонщики и лают псы до рвоты, – поет он.

Кровь на снегу и пятна блядь флажков, – поет он.

Мы видим отражение картинки перевернутым. Отъезд камеры. Это рысь, огромная рысь из лесочка по соседству, наблюдает за мужчинами, лежа на толстой ветке дерева, и свесив одну лапу. Рысь мигает. Она похожа на рано поседевшую, погрузневшую и разочаровавшуюся в жизни и мужчинах пантеру Багиру. Камера стремительно несется от рыси к бегунам, которые приближаются к лесу. Генерал Альбац все поет. Мужчины, которые бегут впереди, оглядываются, их суровые лица, покрытые инеем, оживают. Они начинают подпевать, камера поднимается над полем, и мы слышим в чистом, морозном воздухе Карелии мужской хор:

Не на равных играют с волками, – поют мужчины.

Егеря, но не дрогнет рука, – поют они.

Оградив нам свободу флажками, – поют они.

Бьют уверенно блядь, наверняка! – поют они.

Фон тускнеет, камера опускается, мы видим, что мужчины поют песню Володи Высоцкого про волков, сидя вокруг костра, в руках они держат фляжки, сам генерал Альбац сидит на шкуре рыси, она явно свежесодранная – кое-где шерсть спеклась от крови, но рысь выглядит все такой же недовольной, – и задумчиво глядят на искры костра… Фоном – черный лес. Все мужчины – молоды, среди них единственный в возрасте – какой-то Чин лет 60, огромный пузатый, в комбинезоне танкиста, но без знаков отличия. Он говорит, глядя на искры.

Так и мы, ребята, – говорит он.

Мелькнем в космосе огоньком, – говорит он.

И исчезнем, – говорит он.

А как, куда, что и почему… – говорит он.

Хуй его знает, – говорит он, и разводит руками.

Мужчины сдержанно кивают. Гигант в комбинезоне улыбается.

Вот вы, лейтехи, думаете, товарищ генерал вам Селигер разводит? – говорит он.

Как бы не так, Селигер… – задумчиво говорит он.

Я, ребята, вам жизнь раскладываю, – говорит он.

Всю, как она есть, – говорит он.

И мелькнете вы в ней, как и я, на миг, – говорит он.

Так что же теперь, нет смысла в ней, в жизни? – говорит он.

Как думаете, ребята, – говорит он.

Глядит внимательно на всех лейтенантов, щурится.

Слушатели напрягаются, до них доходит, что речь идет не об отдыхе у костра, а об экзамене, пусть и не таком простом, как пробежаться по заснеженной равнине с волками и убить рысь голыми руками… Один из лейтенантов – мы узнаем молодого Альбаца, – говорит:

Разрешите высказаться, товарищ генерал? – говорит он.

Товарищи блядь на хуй в Совке пидарском остались, – говорит генерал.

Господин генерал, – говорит он.

Так точно, виноват, – говорит лейтенант.

Саечка за испуг! – хохочет генерал, щелкает лейтенанта по подбородку.

Товарищ, товарищ… ведь все мы товарищи здесь, ребята, – говорит генерал.

Значит, мысль такая, что… – говорит лейтенант.

Стой, Вася, – говорит генерал.

Выпей сначала, – говорит он.

Разведчик должен четко формулировать мысль даже после принятия алкоголя, – говорит он, произнося «алкоголь» с ударением на первую «а».

Все выпивают из фляжек, лейтенант Альбац делает особенно большой глоток под одобрительным взглядом генерала. Оглядывает внимательно коллег. Игра света, отблески пламени, тающий снег в маленьком рву, которым окаймили костер, ветви деревьев, похожие на лапы рыси из-за налипшего на них света… камера чуть поднимается, потом начинает кружить вокруг костра, как искра… гаснущая на ветру искра, символизирующая жизнь простого лейтенанта ФСБ… Мы слышим голос лейтенанта Альбац, который звучит уже сверху. Он говорит: