Саквояж со светлым будущим - Татьяна Устинова

Родионов промолчал.

Их отношения были устроены таким особенным, волшебным иочень удобным для него образом, что ни на какие такие вопросы он не отвечал иловко делал вид, что вообще их не слышит. Заставить его их услышать былорешительно невозможно.

Веселовский глянул на него лукавым глазом, перелистнулжурнал и опять углубился в чтение. Весник на заднем плане водрузил на стол ногив полированных штиблетах, сцепил пальцы на животе, откинулся на спинку кресла имонотонным голосом продолжал отчитывать кого-то по громкой связи:

— А я сто раз повторил, что делать этого не следует, а нужнозавезти все материалы и на месте, я настаиваю, на месте посмотреть, как этобудет выглядеть, и только тогда принимать решение! Но вы не можете! Для этогоже нужно ваши задницы от стульев оторвать, а вы не хотите! Вы хотите зарплатуполучать, а я просто так вам платить не стану, понятно?!

— Ди-им! — позвала Люда из трубки. — Ты что там, уснул?

Родионов встрепенулся и спросил:

— Ты что вечером делаешь?

— Ничего, — оживилась Люда, — а что? У тебя естьпредложения?

— Вот появились, — игриво сказал Родионов, и за журналомопять зафыркали. — Давай я к тебе вечером приеду. Если ты не занята, конечно!

Конечно, она не занята! Конечно, она будет его ждать, ещебы! Конечно, он может приезжать!

— Вот и отлично.

— Димочка, миленький, возьми меня с собой в Киев, — вдругзатараторила Люда. — Ну правда, ну возьми!… Я тебе мешать не буду. Я помогатьбуду, даже лучше, чем эта твоя швабра, правда-правда!

И столько чувства было в ее голосе, столько мольбы, что онулыбнулся с нежностью:

— Всему свое время. Пока оно еще не пришло.

За дверью простучали каблуки, и Маша Вепренцева громкопоздоровалась с секретаршей:

— Настя, привет! Можно мне к Илье Юрьевичу?

— Да-да, он ждет, Маша. Заходите!

Родионов заторопился:

— Люд, значит, я часам к десяти приеду, договорились?

Дверь распахнулась, и влетела запыхавшаяся Маша с папкой подмышкой.

— Подожди, — заволновалась в трубке Люда, — как к десяти? Мычто, не поедем никуда? Даже поужинать не поедем?!

— Ну все, — сказал Родионов Люде специальным, окончательнымголосом, и, услышав этот голос, Маша посмотрела на него вопросительно. — Пока.

Он даже не стал дожидаться ее ответа, нажал «отбой» изасунул трубку в нагрудный карман. Маша Вепренцева проводила ее глазами, и унее сделалось странное выражение лица.

— Ну, наконец-то! — провозгласил из своего кресла Весник иподнялся, нажимая кнопку на селекторе. — Настя, скажи всем, что можно совещаниеначинать. Ну что, Марья? Взгрел тебя Марков?

— И не думал даже, — Маша улыбнулась резиновой улыбкой.

Телефонная трубка Родионова не давала ей покоя. Все былоясно и понятно, и совершенно незачем страдать, но она все равно страдала так,как будто грубыми пальцами покопались в ее свежей ране. И теперь и жжет, ибольно, и дотронуться невозможно, и самое главное, рана огнем полыхает, анедавно казалось, что нет ее совсем, успокоилась!

— Я ему рассказала, как нам сегодня полоумный звонил.

— Чего он хотел?

— Хотел, чтобы мы в Киев не ездили, — подал голос Родионов,— представляешь? Угрожал, мерзавец!

— Тебе?! — поразился Весник.

— Ребят, я пошел, — сообщил Веселовский, наскоро докуриваясвою загадочную сигарету, и выбрался из-за низкого столика. — Бонжур, мадам! И,так сказать, сразу же оревуар!

— Маша Вепренцева, — представил ее Весник, но хохотать нестал, а радостно заулыбался. — Сей прекрасный принц есть мой давний друг ИгорьВеселовский. Ты его наверняка давно и хорошо знаешь, он у нас телевизионнаязвезда.

— Здравствуйте, — сказала Маша, покрутила своей папочкой,попыталась ее пристроить в другую руку и в конце концов положила на столик. Роту нее улыбался, а глаза как-то не очень. — С удовольствием смотрю ваше шоу,правда. Вы просто замечательный ведущий!

Странно, но в ее устах банальный комплимент вовсе не звучалбанально, а показался самой лучшей похвалой. Она умела как-то располагать ксебе людей, знала это и виртуозно этим пользовалась.

— Я стараюсь, — потупив глазки, пробормотал Веселовский идаже по-гусарски прищелкнул каблуками, вышло смешно. — А что-то мы господинаВоздвиженского к нам никогда не приглашали! Такое упущение!

Маша моментально, как фокусник из воздуха, вынула откуда-товизитную карточку и вложила Веселовскому в приготовленную ладонь.

— Обязательно позвоню, — пообещал он так, что Родионовподумал про него равнодушно — вот папильон, а? Еще, чего доброго, ухаживать заней вздумает, заморочит ей голову, а мне потом забот не оберешься! — Мы летом восновном в повторах выходим, а к осени ближе начинаются съемочные сессии.

— Ты чего, Игорек? — радостно спросил Весник. — Это ты наскак бы предупреждаешь, чтоб до осени мы ничего от тебя не ждали, так я понимаю?

— Мария Петровна, — сказал Веселовский, глядя Маше в лицо, —не слушайте вы его! Он такой болван! Ему бы только своих авторов продвигать, ив этом весь смысл его никчемной жизни!

— Илья Юрьевич болван?! — ужаснулась Маша притворно. — Выговорите какие-то ужасы, Игорь!

«У него изумительные глаза, — отметила она машинально. — Угероя-любовника в романе только и могут быть такие глаза — очень зеленые,яркие, как крыжовник, с темными зрачками. Омут, а не глаза. Казнь египетская».

А писатель Воздвиженский слушал их препирательства, чем-тонапоминавшие все его телефонные разговоры с Людой, Олей, Леной, Ирой, которыхпопадалось много, и еще с Тамарой, которая попалась одна. Он слушал и скучнодумал, как это людям не надоедает такую ерунду молоть и вздор. Все ведь напередясно, и отклонений никаких от маршрута быть не может.

Ну, позвонит он завтра же, этот бонвиван телевизионный.Назначит Маше свидание. Она потащится, конечно, потому что как же ей устоять,ведь красавец, и в магазине, где он покупает колбасу, поди, дамы бальзаковскоговозраста за автографами выстраиваются, а девицы возраста Джульеттиного вобморок хлопаются. Во второй раз он поромантичнее что-нибудь придумает, непросто ресторанчик в центре, а, скажем, приватную вечеринку. Она потащится и навечеринку. Там они станут танцевать, и его шершавая и тонко пахнущая щека будетрядом с ее щекой, а пальцы что-то такое нащупают на спине, и ноги у нее начнутподкашиваться, и глаза закатываться, и от его близости она вся будто подтает,и…