Пари с дьяволом - Лесли Лафой

Дарси почувствовала, что напряжение, сковывавшее ее последние часы, постепенно ослабевает.

– Буду очень признательна тебе за это, Брид. Постараюсь как можно быстрее покончить с этим делом – не хочу, чтобы Террел задерживался здесь дольше, чем необходимо.

– Откуда он? – полюбопытствовала Бриди. – По виду он нездешний.

– Из Сент-Киттса, что на Подветренных островах в Карибском море.

Бриди кивнула, но Дарси отлично знала, что та понятия не имеет ни о том, где находится Сент-Киттс, ни о каких-то там Подветренных островах. Мир Бриди ограничивался Чарлстауном, и это вполне ее устраивало.

– Чего же он хочет от человека, за которым охотится? – спросила Бриди. – Денег?

– Он сказал мне, что все дело в похищенных ювелирных изделиях. Ну, там всякие семейные реликвии и тому подобные вещи. Думаю, отчасти это так и есть, но у меня подозрение, что мистер Террел многого недоговаривает.

– И папа хочет помочь ему?

– Я бы не сказала, что он «хочет» этого. Правильнее было бы употребить слово «требует».

– Но если тебе нужно денек-другой провести в компании какого-то человека, то лучше, чтобы он был богат и красив.

– Откуда тебе известно, что он богат? Бриди лишь фыркнула.

– Пойду-ка я за своими вещами, – промолвила она. – Скоро вернусь. Расти сказал, что зайдет за мной вечером. Он приглашен к нам на семейный обед: ему надо что-то обсудить с папой.

Опять этот Расти. Бриди узнает о поцелуе, не успев сделать и десяти шагов. Да и Мику все станет известно – если он еще этого не знает – раньше, чем ему подадут тарелку супа. Конечно, деньги деньгами, но из-за них ей придется еще немало пострадать. /

– Оставить тебе супа и бисквитов? – спросила Дарси у Бриди.

Накинув плащ, Бриди отрицательно помотала головой:

– Нет, я поем дома – это не займет у меня много времени. Ты же знаешь, как мама обычно суетится за столом, подавая блюда.

Да, это Дарси знала. Не было такого человека, который, постучав в дверь семейства О'Шонесси, не был бы тут же приглашен к столу. Всем было известно, что матери Бриди оставалось всего несколько дней до пострига в монахини, когда Мик вошел в ее жизнь и сразу круто изменил ее, во всяком случае, мысль о том, чтобы покинуть мирскую жизнь и уединиться в монастыре, ей больше в голову не приходила. Дарси считала, что стремление Морин О'Шонесси накормить весь мир было своего рода поздним раскаянием, которое, к слову сказать, очень помогало самой Дарси в первые дни после того, как ее отца не стало. Если бы не еда Морин, то она бы попросту умерла от голода. Кроме того, и это было не менее важным, Дарси смогла забыть о своем горе, видя перед собой мирное, дружное семейство О'Шонесси. Она была в долгу перед ними – Миком и Морин – за то, что они – ни больше ни меньше – спасли ее разум, тело и душу, и с этим долгом она едва ли когда-нибудь сумеет полностью расплатиться.

Улыбнувшись, Дарси помахала Бриди, выходившей из их квартиры. У нее за спиной мать расспрашивала Эйдсна о том, что тот думает о нынешней войне между Англией и Америкой. Вздохнув, Дарси направилась в кухню. Этим вечером сознание ее матери блуждало в 1815 году, и лишь одному Богу было известно, куда его занесет завтра. Она слышала, как Террел мягко попытался объяснить Мэри, что та ошибается. Дарси ждала, медленно стягивая перчатку с больной руки.

Осознав, что его усилие переубедить мать Дарси не принесло результата, Эйден сделал ловкий дипломатический ход, сказав, что старается не принимать чью-либо сторону в военных конфликтах. Облегченно вздохнув и мысленно поблагодарив Террела за то, что тот проявил милосердие и доброту, Дарси задвинула противень с бисквитами в печку.

Кровью забрызгало белый потолок, персидский ковер, французские шелковые обои, шторы из тонкого белого льна. Вокруг него неистово жужжали мухи. Сотни тысяч жирных черных мух.

Жара тем карибским летом стояла невыносимая, дышать было совершенно нечем, лишь тяжкий, застоявшийся запах смерти наполнял его легкие. Куски плоти, обломки костей... разложенные по серебряным тарелкам и пришпиленные серебряными приборами к стене. Голова без лица, свешивающаяся с большой люстры в столовой... Голова его отца. Он споткнулся, и его стошнило...

Эйден вырвал себя из когтей сна и уселся на матрасе; его сердце готово было вырваться из груди, он судорожно ловил ртом воздух. Потянувшись к своему чемодану, молодой человек рывком поднял крышку и стал шарить внутри обеими руками. Чендлер должен был догадаться... Вот его пальцы нащупали серебряную фляжку, и с его уст сорвался стон облегчения. Открыв флягу, Террел тут же приложил ее к губам – виски обожгло ему рот и горло, и он вновь – как и всегда – притворился перед собой, что именно из-за огненного напитка на его глаза навернулись слезы. Эйден закашлялся, а потом сделал еще один большой глоток, который должен был помочь ему прогнать чудовищные воспоминания.

– Террел! С вами все в порядке?

Только теперь он вспомнил, что Дарси О'Киф устроила его на ночлег в уголке гостиной. Даже не посмотрев на нее, он еще раз приложился к фляжке.

– Со мной все хорошо, – проворчал Эйден. – Спи.

– Хочешь поговорить? Иногда это помогает понять, что кошмар не был настоящим.

– Нет! – резко бросил он.

Никакой разговор не поможет ему и не сделает тот ужас ненастоящим. Увы, все это было на самом деле. Его отец был безжалостно убит. Как и глуповатый доктор-француз. И его глупая жена. Эйдена не было там, чтобы предотвратить или остановить кровопролитие. Он приехал домой и... увидел этот ужас... С тех пор его обуяло желание поймать безумца, который все это сотворил. Он надеялся, что кошмары прекратятся, когда правосудие свершится, а до тех пор ему оставалось лишь пить, чтобы прогнать их. Террел поболтал остатками виски в фляге, а затем плеснул солидный глоток себе в рот, подумав о том, что завтра надо не забыть снова наполнить ее.

Дарси наблюдала за ним с другого конца комнаты. Наконец он сел, прижавшись спиной к стене, откинул назад голову и подтянул колени к груди. Его волосы взъерошились и взмокли от пота, помятая одежда была в беспорядке, но казалось, он не замечает этого. Взор Террела был устремлен куда-то вдаль. Его губы сжались в узкую полоску, его челюсть судорожно напряглась. Дарси пришло в голову, что если он сейчас выпрямит ноги, то непременно ударится ими о чемодан. Она все еще сердилась на Эйдена, но ей захотелось помочь ему: она чувствовала, как сильно страдает этот человек, а потому у нее появилось желание облегчить его боль. Впрочем, она опасалась того, что демоны, терзающие Эйдена Террела во сне, были уж слишком злобными и что, если она приблизится к нему, они начнут преследовать и ее. Поежившись, Дарси натянула одеяло до подбородка. Она не могла заснуть до тех пор, пока голова Эйдена не упала ему на колени, а фляга не выпала из обессилевших рук и не откатилась в сторону от его тюфяка.