Моя по контракту - Маша Малиновская

Сползаю по двери и сажусь на пол, обхватив коленки. Упираюсь в них лбом и восстанавливаю дыхание.

Что это, блин, было? Почему я не ушла сразу? Почему внутри были эти странные электрические переливы?

Немного успокоив сердечный ритм, я поднимаюсь на ноги. Подхожу к раковине, открываю кран и умываюсь холодной водой, а потом смотрю на себя в зеркало. Бледная, в глазах лихорадочный блеск. Раздвинув полы рубашки, замечаю через отражение две темные полосы на коже. Снова открываю воду, мочу ладони и сильно тру, стараясь убрать эти следы. Как будто это поможет стереть из памяти момент моей слабовольности. Уголь только размазывается, пачкая меня ещё больше, поэтому я решаю принять душ. Хочется хорошенько отмыться от происходящего.

Горячая вода заставляет кожу гореть, напоминая о стыде, который я только что испытала. Я ни перед кем не обнажала свою грудь, это было впервые, да ещё и перед тем, перед кем хотела бы сделать это в последнюю очередь.

После душа я заматываюсь в тёплый банный халат, возвращаюсь к кровати, падаю и, свернувшись калачиком, засыпаю.

Сон не даёт мне возможности сбежать от странных ощущений внутри. Он подбрасывает мне калейдоскоп картинок, что будоражат, смущают, тревожат, отзываясь в теле странными, непривычными импульсами. Сознание, и так шокированное перед этим алкогольным опьянением, делает яркий и вместе с тем пугающий микс. Уголь, россыпь белых листов, гневный взгляд другой девушки… и пристально рассматривающие меня серые глаза.

— Ничего не забыла? — спрашивает Стас, когда я усаживаюсь рядом с ним на пассажирское сиденье внедорожника и пристегиваю ремень.

— Нет.

— Отлично.

Он заводит двигатель и выезжает со стоянки. Смотрит на дорогу чуть сощурившись. Я одергиваю себя спустя минуту, понимая, что сижу и пялюсь на Грачёва, блуждая взглядом от его лица и до пальцев, лежащих на руле, сопоставляя их прикосновение к нему и ко мне. Смаргиваю и отворачиваюсь к своему окну молча. А то заметит ещё, что я его разглядываю.

Но я и не разглядываю. Ещё чего. Это так. Просто. Случайно.

Вчера, после случившегося в мастерской, я ещё долго не могла прийти в себя, вздрагивала от каждого шороха, когда сидела в комнате и пыталась сосредоточиться на курсовой. Кожу на груди жгло так, будто к ней прикоснулись не мужские пальцы, а раскаленные угли.

Но Стас не побеспокоил меня ни днём, ни даже ночью. Утром его подушка была такой же непримятой, как и с вечера. В комнате я ночевала одна, возможно, и в квартире тоже. Не знаю, не выходила. Похмелье снова догнало меня после стресса, есть совершенно не хотелось, поэтому я просидела в интернете до вечера, а потом уснула очень рано.

Утром приняла душ и уже собиралась переодеться и пойти смести половину холодильника, даже появилось желание приготовить что-то, как дверь в спальню распахнулась. Я как раз стояла возле шкафа в одних трусах и лифчике. Пришлось быстро юркнуть за открытую дверь шкафа.

— Доброе утро, принцесса Змеевна, ты где?

Принцесса Змеевна? Мило.

— Здесь, — высунула нос из-за дверцы. — Стучать не пробовал?

— Это моя спальня, почему я должен стучать?

Ага, ну да.

— Потому что я могут быть голой, и врываться неприлично.

— Неприлично не быть голой перед собственным мужем, Ася. Но с этим ещё надо работать. Одевайся и прихвати вещей на три дня, поедем в загородный дом — будешь знакомиться с угодьями.

Его замечание меня выбесило, но возможность расширить горизонт обрадовала, хоть для этого мне придётся отправиться вдвоём с Грачёвым за город. С другой стороны, если он захочет обидеть меня, ему это и тут ничто не помешает сделать.

И вот теперь я, прихватив планшет, пару сменных одёжек и бумажные черновики курсовой, молча еду в машине уже больше часа. На Стаса больше не смотрю, мне хватило непонятной щекотки, когда я вылупилась на его ладони на руле. Включила наушники и наслаждаюсь красотами зелёных насаждений вдоль трассы, когда мы выезжаем за черту города.

Весна в разгаре. Уже очень тепло, деревья в молодой и сочной зелени. Глаз радуется.

Часа через два мы добирается до небольшого загородного посёлка. Он закрытый, вокруг высокий забор, на пункте пропуска серьёзная охрана. Не дедок в затёртой бейсболке, как на дачном массиве у нас в посёлке, а будка с мордоворотом, и парочка ещё возле ворот. В чёрной форме, с рациями, всё как положено.

Нашу машину они пропускают не проверяя документы. Знают Стаса. Вот так если тут маньяк живёт тайный какой-нибудь, провезёт жертву, никто и знать не будет.

От такой ассоциации аж мороз по коже пробегает. Я-то Грачёва и не знаю совсем, вдруг он тоже недалеко ушёл.

Становится понятно, почему тут такая охрана. Домики явно не бедных людей. Заборов высоких нет, что не удивительно при такой общей охране, поэтому рассмотреть каждый можно во всей красе.

Судя по всему, этот двухэтажный коттедж, облицованный фигурным камнем песочного цвета и тёмно-коричневой черепичной крышей, и есть загородный дом Грачёва. Ухоженный зелёный газон, невысокий белый заборчик, аккуратная подъездная дорожка, выложенная плиткой. Всё как в американских сериалах.

— Приехали, госпожа Грачёва, — оповещает Стас. — Принимай угодья во владения.

Ничего ему не отвечаю. Выхожу из машины и разминаю затёкшие ноги. Немного потягиваюсь. Воздух тут свежий, дышится хорошо.

Стас открывает двери и пропускает меня внутрь, заносит свою и мою сумки. Внутри тоже красиво и уютно. Места ещё больше, чем в квартире. Современно, ничего лишнего и в то же время абсолютно не лишено удобств.

— Кухня там, — кивает в сторону. — В смысле, если есть хочешь. Готовить я тебя не заставляю. Не умеешь же, наверное.

— Кто тебе такое сказал? — возмущённо поворачиваю к нему голову. — Или снова скажешь потому что малолетка?

— Потому что малолетка.

Вот козёл.

— Или ты в ж…

— Ася, не дерзи, — спокойно перебивает. — А то выломаю лозу у реки и задницу надеру. Голую, конечно.

Вздыхаю и сжимаю губы. Ладно, Грачёв, черт с тобой. Иду в кухню, мою руки и открываю холодильник. Еды полно. Интересно, тут есть кто-то из домработников, кто за этим следит? Сворачиваю два бутерброда, режу вяленое мясо и свежие овощи, которые заправляю маслом.

— А ты не лопнешь?

На кухню заходит Грачёв, который относил наверх сумки с вещами и теперь тоже может руки.

— Тут на двоих, — облизываю ложку, которой мешала салат.

— Оу. Спасибо.

— Пожалуйста.

Едим молча, но мужчине моя нехитрая стряпня явно приходится по вкусу. Меня это удовлетворяет. Вот нечего утверждать, что я не умею готовить, потому что мне всего девятнадцать.